Рассказывают, что на заседании президиума Госсовета по реформе электроэнергетики, в январе 2001-го, похоже уже смирившись с неизбежными переменами, Лужков прямо спросил Путина о том, что его реально волновало: “Кто же будет всем этим управлять, когда все разделят и раздадут в разные частные руки?” Путин на секунду задумался, посмотрел на Лужкова и тихо сказал: “Рынок. И мы с вами, Юрий Михайлович”.
Все. Лужков побежден. Чубайс может праздновать победу. Но долгая история взаимоотношений обязывала обоих лидеров договариваться, а не плясать на костях. Да и Чубайс наверняка понимал, что, даже несмотря на политическое поражение, Лужков остается сильным противником. Он это и подтвердил, когда в Думе пошло первое чтение законов по реформе электроэнергетики. Лужков выступал в числе активных противников реформы.
После тяжелого первого чтения законов Чубайс позвонил ему, предложил встретиться и приехал к нему в мэрию обсудить, как разделять московскую энергетику можно и как нельзя.
“То, что я услышал, — рассказывал потом АБЧ в интервью газете “Газета”, — было одним из самых больший потрясений в моей жизни, которая, как вы знаете, не слишком бедна потрясениями. Первое: мы попытались вас остановить, но остановить не смогли. Второе: поскольку мы не смогли вас остановить, то теперь будем в Москве делать не просто рынок, а такой рынок, который будет на голову более продвинутым, жестким и сильным, чем все, что вы пытаетесь сделать”*.
Среди прочего Лужков спросил, что РАО собирается делать с тепловой генерацией в Москве. Чубайс ответил, что это очень сложная тема и трогать ее он пока не будет. “Это неправильно, — начал горячиться Лужков, — вы просто не понимаете, что тепло важнее электроэнергии, особенно в Москве”. И дальше он начал объяснять Чубайсу, что разные станции производят тепло с разной себестоимостью и что нужно поощрять тех, кто производит дешевле. Для этого каждую станцию выделить в отдельное юридическое лицо, отменить централизованное ценообразование на гигакалории и дать возможность им конкурировать между собой: пусть выживает сильнейший. Чубайс был совершенно потрясен и ответил, что не настолько либерал, чтобы идти на такие радикальные шаги, но глубокий рыночный порыв мэра оценил.
Ходят слухи, что осенью 2002 года, когда в Думе шли горячие дебаты по реформе энергетики, Лужков и Чубайс заключили и подписали секретное соглашение. Фракция “Отечество-Вся Россия” не будет топить законы об энергетике, а Чубайс поддержит Москву, которая хотела после разделения “Мосэнерго” получить блокирующие пакеты в тепло- и электрических сетях города.
Было ли реальное соглашение?
В одной из телепередач Николай Сванидзе допытывался у Чубайса
о его “секретных протоколах” чуть ли не с паяльной лампой (вернее, с “Зеркалом”): было или не было? Вы договорились с Лужковым? На не очень конкретный ответ о том, что есть некая договоренность с московским мэром о распределительных и тепловых сетях Сванидзе отреагировал требованием уточнить: “То есть вы сели с Лужковым рядком и об этом договорились?” — “Да, — ответил Чубайс, — мы сели с Лужковым многократно, и много часов, и много раз. И в итоге не без труда и с большими усилиями, но все- таки встали над какими-то понятными существующими личными проблемами и реально договорились”*.
В результате этих договоренностей Москва стала собственником в электроэнергетике. Блокирующий пакет в “Мосэнерго” (генерация), контрольный пакет в тепловой и перспектива получения блокирующего пакета в сетевой компаниях. Правда, не так, как изначально хотел Лужков — просто взять и передать “Мосэнерго” в Москву. Городу пришлось заплатить деньги, и большие, а основным акционером “Мосэнерго” стал “Газпром”, заплативший еще больше. Но Лужков, похоже, считает, что реформы здесь не главное. Просто надо было еще раньше Чубайсу сходить к Путину, чтобы тот поручил “Газпрому'’ проинвестировать московскую энергетику.
Весной 2003 года нужные законы были приняты. Лужков и Чубайс в 2006 году подписали теперь уже публичное соглашение о развитии Московской энергосистемы. До 2010 года в нее будет вложено почти 400 миллиардов рублей живых денег. Это огромные деньги, на которые до реформы нельзя было рассчитывать даже теоретически.
Инвестиции примиряют. Конечно, не сразу, не всех, не во всем и не всегда. Но — случается, это факт. Когда весной 2006 года Лужков и Чубайс вместе закладывали первый камень в основание строящегося нового энергоблока 21-й ТЭЦ на севере Москвы, “Известия” написали, что между давними оппонентами пробежал кот Леопольд. Это Лужков на митинге по этому случаю процитировал мультик, слегка подправив знаменитую фразу кота Леопольда: “Ребята, давайте работать дружно!” А потом добавил, что начинать строить новые станции надо было раньше.
Выступивший затем Чубайс поддержал-упрекнул мэра: “Прав Юрий Михайлович: начинать надо было раньше. Время было потеряно в малорезультативных дискуссиях о необходимости энергореформы”. Этой идиллической картине, впрочем, предшествовала зима 2005/2006 года, когда Юрий Михайлович с Анатолием Борисовичем сначала опять поругались, а потом помирились.
Реформатор Мороз
Здравствуй, Дедушка Мороз, ты реформу нам принес!” — с такими словами мог бы встречать Новый, 2006 год Анатолий Чубайс, если бы знал, какой тяжелой в столичном регионе будет зима 2005/2006 года и к какому комплексу последствий для его реформы она приведет.
Долгосрочный прогноз синоптиков предупреждал о том, что зима будет холодной. Но, во-первых, это прогноз, а мы знаем, что происходит с прогнозами, особенно метеорологическими, особенно долгосрочными.
При этом метеорологи подчеркнули, что за сто двадцать пять лет наблюдений был только один случай, когда температура в Москве опускалась ниже минус двадцати пяти и держалась девяносто шесть часов.
Энергетики на всякий случай предупредили о возможных ограничениях подачи электроэнергии в моменты пиковых нагрузок.
Выступая на конференции “Новая энергетическая политика РАО “ЕЭС России” в конце ноября 2005 года, Чубайс заявил, среди прочего, что если температура воздуха будет опускаться ниже двадцати пяти градусов больше трех дней подряд, то возможно ограничение подачи электроэнергии промышленным потребителям. Каким? На эти случаи разрабатывается специальная программа. Чубайс напомнил про аварию на подстанции “Чагино”, случившуюся в мае того же года, и о том, что трансформаторов, срок службы которых превышает сорок лет, на москов-
ских подстанциях больше шестисот. И хотя он пояснил, что в список на отключение не попадут объекты жизнеобеспечения и жилье, шум поднялся на всю страну.
Первые теплые отклики последовали от мэра Москвы.
“Когда же правительство разберется с этим Чубайсом? — спрашивал Лужков, выступая на отчетно- выборной конференции Московской федерации профсоюзов. — Он завалил государство, он завалил экономику в ходе приватизации. Теперь это ясно всем. Нужно делать выводы. Не сделаем выводы — Россия опять остановится из-за Чубайса”.
Чубайса и РАО в целом обвинили в том, что они намерены ввергнугь многомиллионный город в хаос, парализовать экономику и все сферы жизнедеятельности столицы.
Столичные власти выступили даже со специальным заявлением, в котором призвали федеральное правительство дать соответствующую оценку высказываниям руководителя энергохолдинга, и оставили за собой право обратиться к Президенту России с просьбой пресечь крайне опасные намерения главы РАО “ЕЭС”, которые могут нанести колоссальный урон столице России и ее жителям*.
Поругались бы мэр Москвы и глава РАО или нет, на погоду это никак не повлияло. Холода пришли. В принципе, рекордные заморозки бывали и покруче тех, что случились зимой 2005/2006 года. Но проблема не в том, насколько холодно, а в том, как долго держатся холода. Когда устанавливается морозная погода — двадцать пять-тридцать градусов ниже нуля и при этом держится несколько недель — вот это уже
