реформаторам. “Из публикаций в прессе стало понятно: в России назревают серьезные перемены в электроэнергетике. Мы отправились предлагать свои знания по этому предмету”, — вспоминает сейчас Ньюшлос, готовивший в девяностых реформы электроэнергетики для Южной Африки, Мексики, Польши и Канады.
Уже прошло несколько месяцев с момента его приезда в Москву, а знания все еще оставались невостребованными. И вдруг наблюдения Ньюшлоса за весенним снегом прервал телефонный звонок. Кто- то из топ-менеджеров РАО “ЕЭС”, уже видевший презентацию Cameron MacKenna, приглашал его в Дом культуры в подмосковном Конобееве: “У нас тут большая деловая игра, приезжай”.
Играя, энергетики искали ответ на вопрос: куда компания должна двигаться дальше — снова становиться отраслевым министерством, сохранять статус-кво или что-то менять. В финале Ньюшлоса попросили высказаться как стороннего наблюдателя — насколько, мол, все, что он видел в зале, соотносится с тем, как реформируются энергосистемы в мире.
— Я сказал: в целом у вас все похоже на то, что делают другие страны,—негромко рассказывает он. — Есть только одно различие. Никто здесь не задумывается над тем, чтобы создать какую-то структуру рынка, в которой ваши энергокомпании будут конкурировать друг с другом. Вы проектируете автомобиль без мотора.
И тут Председатель (так Ньюшлос с почтением именует Чубайса) спросил: “А вы можете придумать для нас такую структуру?” Ньюшлос ответил утвердительно — дескать, и раньше приходилось выполнять подобную работу. “А сколько времени это должно занять?” — прозвучал новый вопрос. “Год-полтора в лучшем случае, два в худшем”, — ответил Ньюшлос. “А за месяц можете?” — при всех бросил ему вызов Председатель. Ньюшлос вызов принял.
Первое предложение группы консультантов, в которую вошла Cameron MacKenna, предусматривало создание рынка электроэнергии с двумя секторами — регулируемым и свободным. Причем в свободном цены на электроэнергию могли быть ниже установленных государством— чтобы привлечь туда побольше участников. Эта идея, однако, после согласования концепции в разных министерствах была отвергнута.
— В силу ограниченности умственных способностей чиновников Минэкономразвития, — ядовито цедит сквозь зубы Ньюшлос.
Хотя дальше он признаёт, что министерство по политическим соображениям вынуждено было ориентироваться на интересы малоимущих граждан и бюджетных организаций, получающих электричество по фиксированным ценам. Как бы то ни было, консультантам пришлось переписывать реформенную концепцию с таким расчетом, чтобы свободные цены выше государственных в переходный период не поднимались.
Рынок электроэнергии, который разрабатывал Ньюшлос, открылся
1 ноября 2003 года. В этот день на бирже “Администратор торговой системы” (АТС) прошли первые в российской истории торги электроэнергией в секторе конкурентной торговли “5-15”. Название подразумевало, что в переходный период здесь будет продаваться от 5 до 15 процентов производимой в стране электроэнергии. Было зарегистрировано тринадцать участников: шесть покупателей и семь продавцов, в основном— дочки РАО “ЕЭС России”. Правда, средневзвешенная цена проданной электроэнергии на дебютных торгах была все-таки на символических
5 процентов ниже, чем государственные тарифы.
Рынок “5-15” было принято ругать за неправдоподобность. Верхним потолком цены в этом секторе всегда был гостариф. Как только производитель электроэнергии собирался его превысить, потребитель имел возможность уйти в регулируемый сектор. Вот и вся игра “в рынок”. С другой стороны, торговля в этом секторе позволила энергокомпаниям РАО “ЕЭС России” отработать навыки работы в условиях конкуренции.
Впрочем, в то время большинство участников обсуждения концентрировалось не на способах торговли электричеством, а на более волнующей теме — разделе активов РАО “ЕЭС” и АО-энерго в процессе реформирования.
— По этому поводу поднялся такой шум, что дело дошло до президента, — говорит Ньюшлос. — Он распорядился создать межведомственную комиссию, чтобы изучить все точки зрения на реформу, под руководством томского губернатора Виктора Мельхиоровича Кресса.
Всего было подано четырнадцать концепций, но только две — от РАО “ЕЭС” и Минэкономразвития — предусматривали разделение отрасли по видам деятельности. Все остальные — миноритарные акционеры энергокомпаний, ученые, губернаторы — с яростью отстаивали существование АО-энерго в тогдашнем виде. Причем ряд оппонентов, возглавляемых замминистра топлива и энергетики Виктором Кудрявым, требовали, чтобы энергетика заново была передана в государственную собственность: “В общем, back to USSR”.
Для разноголосого хора оппонентов Чубайса участие в комиссии Кресса закончилось, по выражению Ньюшлоса, ничем. Летом 2001 года правительство приняло за основу концепцию реформирования электроэнергетики, которую с самого начала предлагали РАО “ЕЭС” и Минэкономразвития, и утвердило постановление № 526 “О реформировании электроэнергетики Российской Федерации”. Фундамент для модернизации отрасли был заложен.
Заседание правительства, которое этому предшествовало, по воспоминаниям консультанта, готовилось в довольно нервной обстановке. Оно было назначено на субботу, а в пятницу поздно вечером Ньюшлосу позвонил зампред правления РАО Вячеслав Синюгин и попросил срочно подготовить для Германа Грефа ответы на несколько ключевых вопросов по реформированию электроэнергетики (тот готовился к спорам, которые могли возникнуть в правительстве). Ньюшлос, у которого дома, как назло, тогда не было компьютера, всю ночь писал этот доклад от руки на оборотной стороне каких-то старых документов. Так и понес их наутро министру — времени на приведение бумаг в пристойный вид уже не оставалось. После встречи с Грефом несколько часов просидел в скверике у Театра Сатиры в ожидании новостей из Белого дома. Отправился домой спать только после звонка Синюгина: “Все, мы победили!” Но выспаться так и не удалось: через пару часов Синюгин снова разбудил его телефонным звонком, чтобы передать приглашение на ужин с Чубайсом и его командой. Когда Ньюшлос вспоминает о том вечере, голос его теплеет:
— Председатель в компании незабываемо обаятелен, это была прекрасная встреча единомышленников.
Бывшие и нынешние топ-менеджеры РАО “ЕЭС”, у которых мы брали интервью для этой книги, единодушны в том, что появление в консервативной отраслевой тусовке такого вызывающе чужого человека, как Ньюшлос, помогло развернуть направление мыслей энергетического сообщества в нужную сторону.
— Джек на тот период был одним из немногих людей, кто стоял у истоков сразу нескольких рынков электроэнергии, — говорит сенатор от Саратовской области Валентин Завадников. — Он производил большое впечатление на старых энергетиков. Помню, как-то раз они ему доказывали, что перестроить систему отношений в отрасли невозможно. А он им заявляет: в рыночной экономике священных коров не бывает — их либо доят, либо пускают на колбасу!
Ньюшлос сейчас тоже припоминает эту историю не без удовольствия:
— Я делал свою первую презентацию в РАО и начал со слайда, на котором был список всех выражений, которые я слышал от противников реформы. “У нас это делать нельзя”, “у нас самая лучшая система в мире, но у нас ничего нет” и еще с десяток подобных. Все участники заседания были красные от ярости. А Председатель сидел в президиуме и читал газету. Случайно сбоку я увидел его лицо — он хохотал!
Андрей Шаронов занимался структурными реформами российской экономики больше десяти лет. В первой половине девяностых бывший комсомольский лидер (на излете советской власти он был секретарем ЦК ВЛКСМ) руководил Госкомитетом по делам молодежи, а потом поступил на службу в Министерство экономики, переименованное позднее в Минэкономразвития. Он сделал там хорошую карьеру: от начальника департамента вырос до первого замминистра. Реформа электроэнергетики началась для него летом 2000 года, когда начальство поручило ему курировать естественные монополии. Молодой прямолинейный технократ, резко отстаивающий свою позицию с трибуны и за столом переговоров,
