— Самое прямое. Каждый камень в ее короне — чья-нибудь погубленная душа. Чтобы подняться на высшую ступень в иерархии темных сил, ей нужно еще кого-нибудь погубить. Два дня назад я пришла за сыном в детский сад и около ограды увидела Ладу. Она наблюдала за Сереженькой. Сердце мое сжалось. Я окликнула ее. Она усмехнулась и быстрыми шагами пошла прочь.
— Может быть, ты обозналась?
— Это она! Мне ли ее не узнать! Она сейчас в Сарске. И приехала сюда не случайно. Да, да! Когда я привела Сереженьку домой, лицо его побелело. У него начались судороги. Он уже сутки без сознания. Помоги мне, отец Иоанн! Только ты можешь вымолить у Бога исцеление для моего мальчика, даже если все предопределено. Лада бессильна перед волей Божией. Прошу тебя, идем, скорее, скорее! Пока он не умер!
Я взял требник, и мы бегом устремились к квартире Наташи. В комнате с больным ребенком находился Вадим. При моем появлении он смутился, чуть заметно кивнул мне и тут же вышел.
Мальчик был почти бездыханен. Пульс едва прослушивался. Господи, что делать? Я никогда не занимался экзорцизмом. На все случаи в жизни у меня было только одно средство — молитва. И я обратился к Богу с молитвой, попытавшись вложить в нее всю душу, всего себя без остатка. «Господи, — безмолвно говорил я, — возьми мою жизнь, только не дай умереть этому невинному ребенку, прости грехи его матери и отступничество отца. Их прегрешения я готов взять на себя, искупить любыми муками. Боже милостивый! Боже милостивый!»
Не знаю, сколько прошло времени. Я словно растворился в молитве. Была только молитва и светоносная теплота, нисходящая свыше. Я пришел в себя от возгласа Наташи.
— Отец Иоанн! Отец Иоанн!
Я взглянул на мальчика и только тут заметил, что лицо его покраснело. Он слегка застонал, стал метаться в постели, затем забился в конвульсиях. Наташа пыталась удержать его, чтобы он не упал на пол, но не могла совладать с той неимоверной силой, которая извивала и сотрясала худенькое тельце ребенка. И вдруг истошный крик вырвался из его рта, а вместе с ним исторгся огромный комок зловонной мокроты. Наташа умыла мальчика. Я перекрестил его, и он сразу успокоился. Пунцовая краснота сошла с его лица, остался только легкий румянец, дыхание стало ровным и спокойным.
— Не уходи, посиди еще немного, -— попросила меня Наташа.
Мы сели около ребенка. Наташа положила голову на постель и, как мне показалось, заснула. Неожиданно она встрепенулась:
— Отец Иоанн! Я видела Ладу. Она была довольной и веселой. В руке у нее был очень большой драгоценный камень. Сейчас для него готовят новую оправу. Это не Сереженька. Ты спас его. Но она получила взамен другую жертву. Что же мне делать?
— Благодарить Бога за сына и молиться за себя и других.
— Я хочу, чтобы ты крестил Сережу. Сегодня ночью. Сейчас.
— Кто же будет восприемником?
— Бог. Я посвящаю ему мальчика. Я даю обет — он будет священником и, если пожелает Господь, монахом.
— Хорошо. Приготовь ванночку, а я схожу за крестильными принадлежностями.
Дорога в храм и обратно не заняла много времени. Квартира Наташи находилась недалеко от Соборной площади. Когда я вернулся, Сережа сидел на кровати и как ни в чем не бывало разговаривал с мамой.
— Видите, какие мы! — с сияющими от радости глазами воскликнула Наташа.
— А я этого дядю где-то уже видел, — сказал Сережа и улыбнулся.
Во время крещения он был удивительно серьезен. И, глядя на него, в который раз я убеждался в том, что религиозное чувство является прирожденным, что детям оно особенно свойственно и лишь наши грехи притупляют и убивают в нас этот великий дар Божий.
— Я очень прошу, — обратилась ко мне Наташа, — наречь моего сына Иоанном.
— Да будет так, — сказал я.
После завершения таинства Сережу-Иоанна уложили в постель, а мы с Наташей вышли на балкон.
Была безлунная звездная ночь. Город спал, погруженный в темноту. Лишь кое-где мерцали редкие фонари, и трудно было понять: фонари ли это или опустившиеся на землю звезды.
Так же как и десять лет назад, я стоял рядом с Наташей и глядел в ночное небо. И, приветствуя нас, опять запульсировали загадочные, бесконечно далекие и все же досягаемые небесные светила. И вдруг разом показались четыре блуждающие звезды. Они летели рядом в одном направлении, с востока на запад. На какой-то миг они замерли над нами, а затем устремились в разные стороны, вычерчивая в небе гигантский крест.
— Вот он, Голгофский Крест! — с ужасом прошептала Наташа. —
