Заметив её приближение мужчины замолчали. Решив соблюдать их нелепые обычаи принцесса оскалилась и ударила в грудь сжатым кулаком: –Здравствуйте.
…-Юалла– сказала девушка. Пётр Сергеевич посмотрел на парня. Тот похоже спал на вершине холма укрытый светло-зелёным треугольным одеялом. Вперёд выступил генерал шлёпая себя по животу. Китель он повесил на спинку водительского сиденья и сейчас был в рубашке с закатанными рукавами и жирным пятном пониже нагрудного кармана посаженным во время расправы с копчённой куриной ножкой. –Моя Ерохин– сказал генерал.
-Как можно!– возмутился профессор: –Если юальцы не понимают наш язык, то это ещё не значит, что они глупые.
-Представьте профессор– сказал генерал –Если начиная беседу я буду каждый раз бить себя в грудь и выкрикивать фамилию.
Колмогоров упрямо наклонил голову: –Опасно недооценивать чужую культуру.
-Тогда вот вам задание профессор. Найдите с девочкой общий язык, чтобы в скором времени я мог донести до её прелестной головки мысль о более сложной стратегии чем «бежим вперёд размахивая мечами и крича во всё горло».
-За один день!– возмутился профессор –Это просто невозможно.
-Необходимо если мы хотим, чтобы дети не попали под гусеницы или не сунулись под выстрел. Во время битвы я не стану отвлекаться или сдерживаться. Вы знаете что поставлено на карту– на широком лбу Ерохина пролегла складка: –Этот гад забрал моих детей!
Генерал впился глазами в другой берег реки. Пётр Сергеевич заметил: генерала буквально трясло от злости и кожу словно присыпало мелом, кровь отлила к большому, как у телёнка, сердцу генерала. На секунду показалось: сейчас его хватит удар и Пётр Сергеевич ужасно испугался. Что они в таком случае будут делать? Смогут ли в одиночку управлять танком? Как лечить генерала: есть ли в аптечке требуемые лекарства и сумеют ли они их правильно применить? Президент почувствовал себя маленьким и беспомощным, навсегда потерянным в чужом мире.
К счастью минутный приступ ярости прошёл без следа. Стискивающие ребристую рукоять пальцы разжались. Оторвав взгляд от текучей воды, Ерохин попросил: –Пожалуйста Никита Сергеевич сделайте всё, что возможно. Мне нужно побыть одному.
-Конечно, приложу старанье– растерянно ответил профессор. Перевесив автомат на плечо, генерал медленно и тяжело поднимался на холм к застывшему с распахнутым люком танком. Колеблющееся зеркало воды отражало двух мужчин. Один из них растерянно протирал грязным платком очки. Девушка в непривычной одежде переводила взгляд с одного лица на другое и с недоумением смотрела в удаляющуюся спину генерала.
Пётр Сергеевич подумал, что запасы спиртосодержащих напитков сегодня порядком уменьшаться если не истощаться полностью. –Пусть пьёт– мысленно укорил президент –Лишь бы застрелиться не вздумал.
Глубоко вздохнув, он посмотрел на девушку. Пётр Сергеевич спросил у Колмогорова: –С чего именно рекомендует наука начинать изучение нового языка?
Профессор пожал плечами.
-Я вас отправлю в отставку по возвращении– пообещал президент: –Вы не соответствуете занимаемой должности Никита Сергеевич.
-Не отправите– печально улыбнулся старик –Ещё будете просить остаться, когда на пенсию соберусь.
-Интересно почему?
-Из всего правительства только мы с генералом отправились с вами– ответил Колмогоров –Поэтому я один из двух людей, если не во всём свете, то в правительстве федерации, на которых вы можете положиться. А что до несоответствия занимаемой должности – профессор махнул рукой: –Давайте вернёмся к проблеме коммуникации. Прелестная гостя кажется заскучала.
Они сидели втроём на траве сложив ноги на манер турок. Меньше чем в десяти метрах равнодушно текла рука. Длинные ветви росших прямо из воды деревьев разматывались по течению. Широкие листья держали их на плаву и ветви чуть заметно колыхались.
Мягкая трава со слабым ароматом чего-то знакомого, но никак не распознаешь чего именно, густо покрывала землю от реки до подножия холма и взбиралась выше. Холм походил на забытую зелёную кепку для великанов. На холме стоял танк и внутри толстый генерал пытался продезинфицировать рвущую душу тоску крепким алкоголем.
На холме, под треугольным одеялом, спал принц народа лазурных озёр. Рванная рана на плече с чудесной скоростью излечивалась.
Солнце не видно сквозь светло-розовую дымку заволокшую небо от края до края. Но Петру Сергеевичу казалось будто он чувствует затылком его скромную ласку.
Сидеть на густой траве тепло, хотя и не слишком полезно для брюк являющихся частью делового костюма купленного за умопомрачительную сумму. Качественная ткань держалась вопреки испытаниям выпавшим на её долю. У Колмогорова через дырку светится бледная коленка. Профессор положил перед собой блокнот и водил шариковой ручкой вырисовывая неровные линии. Следящая за его манипуляциями с жадным любопытством девушка из другого мира повела плечами. Едва слышно звякнули пластинки кольчуги.
Вначале профессор показал её блокнот. Перелистав пустые страницы она заинтересовалась дойдя до туманных рисунков и сливающихся в однородную массу записей Колмогорова. Видимо сам блокнот не произвёл на впечатления. Куда больше девушку заинтересовала шариковая ручка. Сжимая в кулаке, будто ребёнок, она провела несколько линий на чистом листе и удовлетворённо кивнула, словно определила для себя назначение непонятного предмета.
На миг девушка задумалась, потом тряхнула рыжими волосами и привстала снимая ножны с клинком. Бережно принимая ножны, Пётр Сергеевич освободил клинок. Невольно он залюбовался сверкающей чистотой лезвия. Будто солнечный луч насажен на обмотанную кожей рукоять. Пётр Серегевич был гарантом конституции, а не металлургом, но предполагал большие технические сложности в изготовлении металла подобной чистоты. Где-то он вычитал способ проверки хороших клинков. Нужно попробовать согнуть лезвие. Если согнётся то клинок хорош. Если сломается то плох.
Президент с сомнением взглянул на острую даже с виду кромку лезвия. Хвататься за него будет лишь тот, кому недороги собственные руки. Кроме того, что подумают их союзники если он вздумает гнуть чужие мечи?
Передав клинок Колмогорову в нетерпенье проводящему языком по верхней губе, Пётр Сергеевич заинтересовался рисунками украшающими ножны. Переплетающиеся клубки линий струились по наружной стороне ножен без какой-либо видимой системы. Так могла стекать сверху вниз пролитая вода. Чем были непонятные рисунки: письменностью, священные знаками нанесёнными во время ритуала или просто рисунками украшавшими столь важный предмет обихода как оружие?
С сожалением покачав головой, Пётр Сергеевич передал ножны министру науки.
Вернув клинок владелице, профессор сказал, что математика суть общий язык чистой логики и должна быть понятна члену любого общества прошедшего хотя бы пару шагов по дороге цивилизации.
Девушка следила за тем как Колмогоров рисовал круги похожие на овалы, треугольники с волнистыми гранями. Пожалуй только квадраты удавались профессору без проблем и выглядели настоящими квадратами, но это ничуть не приближало их к цели.
Время от времени профессор спрашивал: –Пётр Сергеевич, вы случайно не помните точную формулировку теоремы Пифагора?
-Откуда?– удивлялся президент.
-А насчёт круга и квадрата. Кого из них в кого можно вписать и что этим доказывается?– продолжал поиски обходных путей к налаживанию контакта министр науки.
Пётр Сергеевич разглядывал макушку склонившейся над блокнотом девушки гадая: правда её волосы цвета персикового чая такие же мягкие на ощупь, как выглядят?
Он вспоминал дочь на пять лет младше её настоящего возраста. До того как преграда большая чем океан отделила их друг от друга. Посмотрев на холм, Пётр Сергеевич увидел как по нему бегут волны. Трава
