Умман Манда — одно из индоиранских племен, вторгшихся в Переднюю Азию.
Колесница — буквально: «упряжь», в новоассирийской версии «оружие».
…может погибнуть… — В легенде показано ничтожество великого царя Аккада по сравнению с богами, задумавшими его покарать и создавшими для этого войско Умман Манда. В то же время в конце легенды можно увидеть и утверждение силы переднеазиатских противников Аккада.
Людей они не отличали… — Начало текста разрушено и восстанавливается по контексту.
…взял кусок жареной свинины и положил его перед Сыном Лиля… — Здесь описание испытания полумифического противника, чтобы узнать, ест ли он мясо животных или же питается только человечиной. Дальнейший рассказ о сражении разрушен.
Сын Лиля (или Сын Бога Лиля Могущественного) — условный перевод имени предводителя людоедов, переданного в клинописи знаком, который может обозначать и «поле».
Хаппи — сын Хаттусилиса I, наместник Цальпы, восставший против отца.
Если же ты будешь осмотрителен, то город не будет разрушен… — По определенной причине, возможно, из-за культового значения города, царь не хочет, чтобы город был разрушен.
…как псы… — Это место понимается в соответствии со сходным местом в «Гадании о будущей войне с хурритами». В других хеттских текстах пес упоминается в связи с осквернением города.
Человек Кархемыша — правитель города.
Царь нарушил слово моего отца… — Здесь, видимо, имеется в виду хеттский царь, которого порицает говорящий. Это место, конец которого разрушен, иногда толковалось и иначе.
Сыновья Сына Бога Грозы — очевидно, намек на распри между хеттскими царевичами — сыновьями древнехеттского (или хурритского) царя, который, судя по надписи Аниттаса и другим древнехеттским текстам, находился под покровительством Бога Грозы.
Забаба — вавилонское божество войны. Это место текста, относящееся к сыновьям древнехеттского военачальника Лария, и сама песня отличаются смешением аккадских, древнехеттских и хурритских слов, делающих предлагаемое толкование гадательным.
…бык щенка придавит… — Бык как образ хеттского воина-исполина и сравнение врага с собакой встречаются и в других хеттских текстах и находят параллели как в греческой литературе, так и в славянском фольклоре (ср. «собака Калин-царь» в русских былинах). Обычай приносить щенят в жертву Богу Войны засвидетельствован в Лидии, где он сохранялся от хеттского времени.
