ржавой стальной дверцей. Сердце у меня зачастило, перевернулось в груди, как говорится. Ладно…
Я спрыгнул вниз, тяжеловесно приземлился, чуть не упал. С чего это я ожидал понижения гравитации? С того, что на мне чертов скафандр? Может, я вообразил себя на Луне? Я с трудом дотащился до земляного горба и попытался взобраться на крыльцо. Черта с два. Если я отсюда сумею дотянуться до нижней кромки двери и…
Она застряла, поднялась косо, и мне послышался визг замерзших роликов по направляющим. Тишина. Она подалась всего на пару дюймов и крепко застряла, но я сумел посветить внутрь фонарем шлема и заглянуть туда.
— Ну, дерьмо вонючее!
Конни позвала:
— Скотт?
Теперь уже я безумно расхохотался.
— Скотти?
Я снова повернулся к Поли и с облегчением убедился, что привлек его внимание.
— Похоже, отсек с Кэт уцелел. Похоже, у нас будет вакуумный вездеход.
Он осторожно спустился с площадки капсулы и навалился мне на плечо.
— Часть нашего снаряжения не могла пропасть. Воздушные баллоны и тому подобное.
— И что?
Он сказал:
— Ручаюсь, в этой щели полно дерьма, которое можно спасти.
Взглянув в ту сторону, я увидел сквозь туман еще один азотный гейзер, а вдалеке третий, отсюда совсем маленький. Вот это, подумал я, и называется адским холодом.
После этого мало что случилось.
«Робинзон Крузо». «Швейцарская семья Робинзонов». Или «Свободное владение Фарнхэма»[71]. Почти что «Остров в море времени», помните? Только без Нантакета[72].
Я проснулся на следующее утро, чувствуя, что пузырь готов лопнуть, ощущая на губах вкус Мэриэнн. Она свернулась рядом, крепко спала и тихо похрапывала, а солнце над горами поднималась как большой розовый воздушный шар.
Я встал, с хрустом потянулся — все суставы закоченели от сна на холодной- холодной земле — и задумался, почему чертовы боги оставили меня пятидесяти летним. Конечно…
Я отыскал узкий проход в изгороди, уже раздвинутой кем-то другим, прохромал несколько шагов вниз и бодро помочился. Рядом, в нескольких шагах, мочился Джонас. Поймав мой взгляд, он весело подмигнул:
— Глубоко там!
Ниже по склону что-то зашевелилось, и я, обернувшись, увидел необъятно толстую женщину, шагавшую к нам. Груди ее подскакивали, валики на животе извивались. На ляжках очень неплохие мускулы.
За ней вприпрыжку, бочком поспевал Поли, причитая:
— Ольга, ну пожалуйста, Ольга, я не хотел…
Она вдруг остановилась и развернулась, расставив ноги дюймов на восемнадцать, размахнулась сплеча, и ее кулак звучно врезал Поли по носу. Она двинулась дальше, направляясь к лесу, где вчера видели слона.
Поли опрокинулся навзничь, зажимая лицо руками. Когда он отвел ладони, под ними оказалось много крови, нос его искривился, может был сломай.
— Оу!
Он снизу взглянул на меня — кровь текла из обеих ноздрей, по губам, по подбородку и по груди — и расплакался.
Вот вам и небеса!
Оставшись с одной спасательной капсулой, притом что температура все падала, нам ничего не оставалось, как откопать Кэт и попробовать добраться до Национального Редута. До самого Колорадо. Полагаете, они нас впустят — теперь? Господи!
Думаю, мы одолели сотню миль.
Чуть быстрее пятнадцати миль в час проклятая штуковина начинала подскакивать, дергаться и крениться, Поли орал, что ни черта не разбирает на экране компьютера, Джулия бранилась, стонала и уверяла, что ее сейчас стошнит. Мы делали остановку, Конни требовала выпустить ее из скафандра, мы двигались дальше, останавливались на обед, снова двигались…
Так прошло, может быть, часов десять, и я крепко спал, когда это случилось.
Не знаю. Вел Нол, за штурмана была Конни, и в кабине воняло мочой. Может, их отвлекла Джулия, когда поймала частоту МКС на рацию Кэт.
МКС в небе!
— Мы здесь, на Земле!
ПОМОГИТЕ! НА ПО-ОМОЩЬ!
Помнится, я проснулся вроде как в невесомости, плавая в скафандре, голова кружилась при виде прилипшего к потолку Поли, Джулия вопила, Конни вопила, скрежетало сминающееся железо, и мы катились с проклятого холма.
Остановились крышей вверх, без освещения.
Джулия всхлипывала.
Все остальные молчали.
Прислушивались.
Тихое постукивание дизеля на холостом ходу, еще более тихие хлопки и шипение воздушных клапанов, питающих двигатель из воздушных баков в прицепе, компрессор, испаритель, дробь кислородных снежинок.
Нормально. Хорошо. Все цело.
Вслушайся. Ничего не шипит?
— Поли?
— Я в порядке.
Отлично. Кому ты, на фиг, нужен? Лучше бы ты сдох, Поли.
— Включи свет.
Щелчок.
— Питание включено. Должно быть, поломка.
— Роскошно. Конни?
— Здесь, Скотт.
Я умостил зад на сиденье и что-то прижал. Почувствовал сладковатый запах мочи, и Конни сказала:
— Скотт…
— Извини.
Я стал рыться в хламе на полу, в полотняных мешках, пока не откопал фонарик. Щелк. Желтый луч выхватил лицо Поли за открытым визором шлема. Разбил…
Я пробрался к окну и посветил наружу. Отвесные неровные белые стены по обе стороны, узенький проход впереди.
— Дерьмо дело.
— Что там, Скотт? — спросила Конни.
— Мы в расщелине, чтоб ее…
Пол тихо икнул:
— Я… не видел…
— Подвиыь задницу.
