На том и разошлись.
И все же, Филипп колебался.
Окончательно чашу весов перевесила, конечно же, Салма, ставшая вдруг опять ласковой и пылкой.
Выслушав рассказ Филиппа, изумилась.
- И ты еще сомневаешься? Это золотой шанс - избавиться от Леона и обосноваться в Лоте. А там, время покажет! Фергюст не вечен, а с
Софьей и Макрели мы как-нибудь управимся. Только подумай - откроется путь к герцогской короне. Ни Барель, ни твой братец не стали бы думать и мгновенья.
- А если Макрели обманет?
- По-любому, мы выиграем время! Хотя, я думаю, что в данной ситуации наши интересы с Мартином совпадают. Не глупи, Филипп! Пора выходить из детского возраста. Большая политика чистыми руками не делается! Садись и бери в руки перо. Диктовать буду я! Ну же! Иначе прощай! С мертвецами и глупцами мне не по пути. Ну же! Милый! Ну вот, молодец!
- Леон! Заклинаю тебя всем святым, помоги!..
- Ну что смотришь на меня словно не Ризек, а глупый жирный кур?
Еще слезу пусти. Пиши, говорю! И крылья, крылья расправь!
Честь закрыть портал, по праву крови, принадлежала ему и Delfine.
Теперь братья и сестры уже в ином мире. Что их там ждет? Трудности и лишения. Но эльфы их не боятся. Лишь бы сиял золотистый свет, смеялись дети, да не роняли слезы любимые. И gnezze! Что бы не было gnezze.
Великий Исход свершился. Теперь их час.
Взявшись за руки с Delfine, подошли к статуе юноши и девушки.
Приложили левые ладони к холоду изваяний, отрешившись от окружающего мира слились с ними воедино.
Над их головами воссияли светящиеся нимбы. Переместившись с живой плоти на обелиск, казалось, на миг оживили его. Блеснула молния.
Отданная жизненная сила, преобразовавшись в луч, разрушила нестойкую ткань портала.
Но они были еще живы…
'…Нежные руки, горячие и страстные уста, дурманящий запах черных роз, золото волос. Горечь печали пронзительно голубых глаз…
Владычица ночей и грез… Королева желаний… Салма…'
Последнее время Барель все чаще возвращался в прошлое. Помнил все. Теперь видения посещали не только во сне, но и наяву. Были реальны, как никогда. Будоражили кровь, путали мысли, сводили с ума.
Для окружающих он в такие минуты пребывал в трансе, и это их пугало.
Леон чувствовал, что кончина не за горами. Но оставалась еще одна невыполненная клятва. Однако нарушить Сакский договор и начать войну за Лотширию не мог. Оставалось ждать. Фергюст скоро отойдет в мир теней, да и Ригвин тяжело болен. Во время неизбежно возникшей смуты можно будет возродить Лотширское маркграфство.
'Зря Филипп торопится. Ох, зря! Лишь погубит своих сторонников.
Не захотел прислушаться к моим советам. Все считает врагом. Хотя, конечно, по мне лучше бы Лотширию наследовал Власт. Он и умней, и спокойней. Дружит с Альвеном и Оливией, да и Ratriz его признает…'
- Ваша милость! Простите, Ваша милость! Вам не плохо?
- Нет, нет, Люсьен. Просто задумался, продолжай.
Люсьен де Вилено, теперь уже совсем не тот безусый юноша, которого когда-то определил в его свиту Ягур. Бывалый воин, прошедший плечо к плечу многие битвы и носивший на теле шрамы, дослужился до чина тысячника и титула графа. Имел немалый доход и поместья. Мог бы жить в свое удовольствие, но предпочел остаться рядом с ним. По сути, он исполнял в последнее время обязанности защитника Межгорья Дактониии, хотя в основных вопросах неизменно советовался с Леоном.
- Торинские тысячи неделю назад с границы ушли в Лотширию.
Остались небольшие разъезды.
- Об этом ты мне уже докладывал. Как думаешь? С чем это связано?
- Сегодня верный человек с той стороны передал весточку, что
Филипп силами горцев осадил Лот.
- Были же сведения, что его схватил де Фовер?
- Значит, умудрился сбежать! В это еще можно поверить. Но чтобы договориться с вождями горцев? Как убедил? Где взял столько золота?
- Скорее всего, из тайников Гюстава. Но если подойдут войска с границы, и из Торинии, то им несдобровать. Неужели не понимает таких простых вещей?
- Рядом с ним видели очень красивую женщину. По описанию… - тут де Виляно, словно сомневаясь, умолк…
- Салма де Гиньон… - окончил за него Барель.
- Ваша светлость, как Вы догадались? Или у Вас свои прознатчики?
Леон в ответ печально улыбнулся.
- Люсьен, Люсьен… Есть вещи, которые я не могу доверить даже тебе… Не обижайся. Все началось в пещере. Когда мы уходили из
Фракии. Помнишь? Шаровую молнию… В тот миг я невольно переступил грань… Это все, что могу сказать… В противном случае часть своего проклятья переложу на тебя. Не молчи! Вижу, хочешь что-то сказать, но сомневаешься.
- Ваша светлость…
- Ну же!
- Вас хочет видеть юноша. Твердит об очень важных вестях из
Фракии. Но раньше, я его что-то тут не видывал. Вы кого-то ждете?
- Юноша? - сердце Леона тревожно сжалось. Напомнила о себе
'Книга судеб'. - Пусть его приведут.
- При нем нашли кинжал и арбалет. Их оставить?
Ziriz молчал. Да и сам Барель опасности не чуял.
- Оставьте.
Де Веляно ненадолго вышел. Вернулся вместе с юношей, лет шестнадцати. И вновь 'вспомнилось' будущее.
Стройный, легкий, с черными волосами и серыми глазами - он, безусловно, кого-то напоминал. Хорошо знакомого из тех давних времен, когда Леон еще умел забывать.
Их взгляды встретились: пылкий, полный юношеского огня, и усталый, повидавший много печали на своем веку.
В комнате повисла тревожная тишина. Люсьен, не скрывая удивления, поглядывал то на одного, то на другого. Что-то необычное было в этой немой сцене.
Наконец, Баррель произнес:
- Подойдите поближе. Как Вас величать?
- Леон,.. Ваша милость…
И вновь - тишина, нарушаемая лишь взволнованным дыханием посетителя.
- Какие же ты вести принес нам из Фракии, Леон? И зачем тебе старый арбалет?
Юноша выразительно взглянул в сторону Люсьена.
- Граф де Веляно - мое доверенное лицо, можешь говорить все, что считаешь нужным. - Зачем-то
