- Ваша светлость, ответ будет?
Барель уже понял, что просчитался. 'В игре Ягура важны любые, даже самые незначительные детали. А тут - победа под Гиньоном, союз с графом Николя, разгром и пленение Рене Сейшельского, взятие Фрака, смерть Станикоса и Юлианы, спасение Оливиии… И все это он. О,
Создатель!'
- Да, но немного погодя. Ты повезешь пакет барону. С тобой поедут еще двое: к герцогу Даниелю Даку и к отцу Дафнию. Отправитесь на рассвете.
Пришлось заняться написанием посланий. Принадлежности неожиданно извлек из своих бездонных дорожных мешков Угрюмый. Но водить пером - не мечом махать! Оно было не столь послушно Леону, как Ratriz.
Изрядно намучившись, Странник все же скрепил разогретым сургучом три пакета. Немного поколебавшись, приложил к нему медальон, подаренный
Дафнием.
Если Ягуру он постарался описать все как можно подробней, то другим - только кратко изложил факты.
Позвав Люсьена, велел выбрать надежных и выносливых людей, которые отправятся в путь вместе с гонцом Ягура.
- Люсьен, письма обязательно должны дойти до адресатов. В них наша слава, богатство, а может, и жизнь.
- Понял, Ваша милость, и знаю, кого послать.
- Хорошо, вот пятнадцать империалов. Раздели на троих,.. и пусть поторопятся. Да и нам уже пора.
Казавшиеся недалекими Полукружные горы приближались на удивление медленно. Слившись на горизонте с зависшими над ними сине-желто-багровыми многослойными облаками в единую, то и дело разрываемую слепяще-яркими молниями стену, они грозно роптали.
Упреждающе ворчали, словно злой цепной пес на полночного чужака, не желая выпускать из Фракийской долины.
Лошади, предчувствуя непогоду, недовольно глядели на людей своими умными большими глазами. Под стать, было и настроение солдат - хмурое, настороженное, замкнутое.
Хоть с удивительно, чистого неба по-прежнему немилосердно припекал Оризис, всем стало ясно - грядет небывалая буря. Пугало полное безветрие и тишина. Не шевелились ни травинка, ни листочек.
Умолкли птицы, затих гул насекомых.
- Бармин! - Подозвал офицера Леон, - будет гроза, нужно где-то укрыться. Ягур говорил, что ты знаешь Фракию. Подумай… Хорошо бы где-нибудь по близости.
- Здесь есть одно местечко. Невдалеке от входа в Драконье ущелье, где дубовый лес примыкает к горам. Там частенько в непогоду останавливаются купцы.
- Веди!
По едва заметной, уходящей к темной полосе леса проселочной тропе, свернули с тракта.
Миновали, не знавший плуга земледельца, луг, населенную похожими на сказочных чудищ, громадными, в пять-шесть человеческих обхватов пнями и гигантскими змеями чудно переплетенных корней опушку. Вошли в вековой дубовый лес. Верхушками крон уже играл ветер, но внизу еще царила тишина.
Но вот, пахнуло грозой. Один за другим громыхали раскаты грома.
Будто сам Создатель, обозлившись на людей, швырял с небес 'Плевки дракона'. Враз потемнело. Бегущие тучи затмили Оризис. Пролетели первые капли дождя. Вместе с прохладой они проложили к земле путь ветру, поднявшему столбом пыль, прошлогодние листья. Крутил их, швырял в лицо, не желая подпускать к укрытию, а оно было уже совсем рядом. Расступившись, дубы открыли взгляду пещеру. Нет, скорее огромную каменную нору. Будто кто-то начал строить еще один проход в
Полукружных горах, но, убедившись, что взялся за непосильный труд бросил, пройдя не более четверти литы. Для отряда же Леона места было предостаточно.
Дождь и ветер остались за невидимой чертой. Разъяренные, что упустили добычу, они дали волю своему гневу. Секли землю косыми холодными струями, злобно шипя и рыча. Разряды молний слились в сплошное зарево. Стоял невообразимый грохот.
Оливия, обняла за шею заглянувшего в карету Бареля, она дрожала всем телом, и тихонько всхлипывала.
- Не бойся, моя звездочка! Буря скоро закончится, - ласково гладя пахнущие цветами золотые волосики, шептал он. - Вновь засветит
Оризис, и мы поедем дальше…
Тут он умолк, неожиданно поймав себя на мысли: 'Куда? Куда он может ее отвезти? Где спрятать? Неужели вновь к горбуну Корнелиусу?
Другого безопасного места просто нет'.
- Куда мы поедем? У тебя есть дом, жена, дети? Тогда я стану им сестричкой, - словно прочитав его мысли, спросила девочка.
- Пока нет. Но обязательно будет… Я отвезу тебя туда, где живут два маленьких принца.
- Мальчишки! Они меня станут дразнить.
- Ну что ты! Звездочка! Они будут от тебя без ума, моя принцесса…
- А сколько им лет? Как зовут?
В этот миг шум и грохот сменились пронзительным, выворачивающим наизнанку душу, сводящим с ума, звоном. Оливия испуганно вскрикнула, зажала ладошками уши. Тоже сделала и ее нянька. Барель выскочил из кареты. Кони, мотая головами, ржали, сбрасывали затыкавших уши седоков.
Звон нарастал, заглушая шум ливня, прочие звуки, перейдя порог слышимости, оставив лишь звенящую тишину.
Из серой стены низвергающейся с небес воды, явился небольшой, со спелое торинское яблоко, но неимоверно яркий слепящий шар.
Невесомый, словно мыльный пузырь, он парил в воздухе, понемногу опускаясь вниз, приближался к карете.
'Шаровая молния, - догадался Леон. - Крайне редкий, необычайно красивый, но смертельно опасный, гость. Пострашнее горшков Корнелиуса'.
От недоброго предчувствия сжалось сердце. Из растерянности вывел ziriz. На сей раз, он пульсировал не предупреждающе, а как-то жалобно, просяще. В унисон с ним разволновался и Ratriz. Не понимая толком, что делает, Барель шагнул навстречу сгустку божественного огня. Выхватив из ножен меч, протянул правую руку вперед и вверх, а левой плотно прижал ziriz к мерцающему лезвию. Вначале ничего не произошло. Но затем незванный гость, словно услышал зов, не подчиниться которому не мог, влекомый непреодолимой силой поплыл навстречу Ratriz, коснулся острия. По лезвию побежали слепяще-белые волны. Ziriz ловил их, как умирающий от жажды путник в пустыне драгоценные капли влаги. Леон же словно врос в землю, превратился в статую. В эти мгновенья он сам мерцал. В черных волосах вспыхивали искры, в серых глазах пылал огонь, а вокруг головы возник сияющий нимб. Он был нигде и везде, ничто и все - грозовыми облаками, несущимися на юг к Мильскому морю, штормовым ветром, заставлявшим склонить гордые головы столетние дубы, укрывшимся в дупле и беспокойно теребившим лапками мохнатые усики мотыльком. Маленькой испуганной девочкой, смотревшей широкими глазами через открытую дверцу кареты и шептавшей непослушными, дрожащими губами: 'Леон..,
Леон.., Леон…'. Могучим, простоявшим тысячелетия, каменным монолитом и плывущим в кипящем от множества капель ручье хрупким, лишь утром распустившемся желтым цветком. Магическим пламенем эльфийской чаши, зажженной отдавшими свои жизни жрецами… Он увидел прошлое и проник в будущее, вспыхнул от восторга и содрогнулся от ужаса.
Неимоверная тяжесть легла на плечи. Не в силах ее удержать
Странник вначале опустился на колени, а затем упал лицом ниц.
