Свернув с главной дороги и немного пропетляв кривыми улочками, подъехали к старому, чуть покосившемуся трактиру с весьма подходящей его внешности вывеской - 'Хромоногий тапир'.
Передав лошадей, до того безмятежно дремавшему возле двери, работнику, намерились войти в заведение.
- Господа останутся ночевать? Иль как? Лошадей во двор? Распрягать?
- Иль как! - отрезал Ворон. - Хорошенько за ними гляди, случится чего - уши обрежу! Надумаем - останемся. А пока, пусть будут здесь.
Само помещение оказалось сырым и прохладным, а стены пропитаны запахом жареной капусты и кислого пива. За грубо сколоченными деревянными столами, тупо сверля глазами пустые глиняные кружки, сидело несколько забулдыг. Один из них громко не то отрыгивал только что выпитое, не то просто икал.
Ворон недоверчиво осмотрел зал, затем перевел полный сомнения взгляд на Ризека.
- Здесь? Что ли…
Гном, не дожидаясь ответа, тяжело плюхнулся на жалобно затрещавший под ним табурет. После 'знакомства' со стражником, ему просто необходимо было срочно промочить глотку.
Филипп и сам уже сомневался. Ведь прошло столько лет! Да и заходили они сюда с отцом всего пару раз.
- Похоже, да, - преодолевая мучительные сомнения, неуверенно пробормотал граф. - Точно здесь!
Он узнал появившегося за стойкой трактирщика. Отрубленное ухо и уродливый шрам через все лицо забыть было невозможно.
- Чего желаете, почтенные? - голос его был глух и доносился, словно из пустой пивной бочки.
- Он! - словно все еще убеждая самого себя, добавил Филипп.
Словно по волшебству в памяти всплыло казавшееся давно забытым имя:
Ташер Крол, хромает на левую ногу. Поэтому так и называл свою харчевню.
- Ты что, так и будешь блеять из-за стойки? - недобро прищурив глаза рыкнул на хозяина Ворон. - Живо, поди, сюда!
- Тяжело мне, господа хорошие. Несподручно. Вот сейчас выйдет дочь, она и обслужит.
- Хорошо обслужит? - больше не сдерживаясь, угрожающе прошипел
Гном. - Всех? Лучше поторопи! Не доводи до беды!
- Магдая! Магдая!
В зал, многообещающе виляя бедрами, вплыла необъятных размеров кухарка.
У Гнома отвисла челюсть.
- Эта обслужит всех, клянусь бородой Создателя! - восхищено выдохнул крепыш, питавший слабость к большим габаритам.
Сглотнув слюну, на мгновенье он позабыл даже о стражнике и вине.
- Чего желают милостивые господа? - ее тонкий, неожиданно писклявый голос, абсолютно не соответствовал внешнему виду.
Гном разочарованно отвернулся. Очарование момента вмиг уступило место реалиям жизни.
- Подай пива, кувшин лучшего вина. Только смотри, пройдоха, воды не вздумай лить. Сразу учую… да и пожрать… Чего у вас найдется пожрать?
- Бараньи ребра, вареные яйца, фаргусты, брюква в сметане, сыр…
- Ребра, фаргусты и яйца. И хлеба, хлеба побольше! Но только черного. И живее, живее, кошмар моих снов. Стой! Сначала неси пиво, а то до ребер… ох не дотяну!
Пока Гном, ощупав глазами Магдаю, делал заказ, Ризек с Вороном пошли к стойке. Хозяин, не смотря на отрубленное ухо, видать на слух не жаловался. Вытянув нижнюю меньшую пробку из лежащей на подставе бочки, наливал в глиняные кружки пиво. Оно лилось тонкой струей, и почти не пенилось.
Ворон облизнул пересохшие губы.
Крол довольно громко, словно нарошно, стукнул кружками о стойку и, наконец, обжег сверкнувшими из-под мохнатых бровей угольками черных глаз. На Ризеке его взгляд задержал чуть дольше.
- Пейте. Пиво, господа, у меня отменное. Небось, приехали издалека? Ранее здесь не бывали. Я бы помнил.
Неловко оступившись, желая сохранить равновесие, схватился за стойку.
- Видать, хозяин, ты тоже не всегда держал трактир?
Осушив за раз полкружки, и утерев рукой мокрые губы, вопросом на вопрос, ответил Ворон.
Было в его интонации нечто такое, что не позволило Ташеру отделаться пустой шуткой.
Немного помолчав, он тяжело вздохнул.
- Да, в жизни было всякое…
Ворон внимательно рассматривал старика. Наконец, придя к определенному выводу, кивнул Ризеку. Тот положил на стойку отцовский перстень.
Недоумение в глазах трактирщика сменилось изумлением. Он снова, на этот раз более пристально, впился глазами в лицо Филиппа.
- О боги! Ваша светлость… Я уже и не надеялся! Говаривали, что проходимец Фовер Вас - в железо, да - на Тор. Я даже подумывал:
'Не ко мне ли Ваша светлость шли…'
- Прикуси язык, старик! - угрожающе, словно рассерженная змея, зашипел Ворон. - А то, как бы сам не очутился в железе.
- Да полно,.. полно… в трактире почти никого. Все нормально.
- Тапир, да как же ты меня узнал? Ведь прошло-то почти двадцать лет.
- Батюшке Вашему служил… Но что Вашей светлости - вот уже не гадал. А что признал, ничего удивительного. Схожи Вы больно с ним,.. батюшкой Вашим,.. по молодости.
- Магдая! Магдая! Вино господам принеси из погреба, пятилетнего арвуда, с Ириса. Да дверь не закрывай. Распробуют, еще закажут.
Присядьте пока, уважаемые! Перекусите немного. А чуть позже спустимся в погреба, наберем на дорожку винца.
На удивление, оно оказалось весьма недурственным. Впрочем, как и поданные блюда. Филипп, и тот, ел с удовольствием. После того, как они нашли харчевню Тапира, настроение у всех значительно улучшилось.
Похоже, один из трех известных ему тайников цел.
Допив вино, Ворон задумчиво посмотрел на Ризека. Затем в полголоса пробормотал:
- Сколько глупцов сложило свои головы на плахе, лишь потому, что считали, будто стены не имеют ушей. Другие - получили в грудь арбалетный болт, гордо выпятив ее там, где стоило бы постоять в тени. Если хочешь долго жить, Ризек, запомни мои слова.
Филипп недовольно нахмурился: 'Мало мне Бареля, так еще и этот поучает'.
Подобревший после выпитого, насытившийся Гном удивленно поглядывал то на одного, то на другого.
Появившийся за стойкой Тапир, подал знак.
- Гном! Останешься здесь. Смотри, чтобы никто вслед за нами не полез в погреб, - вставая, велел главарь.
Первым, припадая на искалеченную ногу, спускался трактирщик.
Вслед за ним, держа в руке масляный светильник - Филипп. Замыкал процессию, аккуратно ступая на жалобно скрипевшую деревянную лестницу - Ворон. Подвал был не особенно глубок, но сух и прохладен.
Трактирщик зажег, висевшие на стенах факелы, и темнота отступила.
Вдоль стен лежали большие и маленькие бочонки.
- Отодвиньте вот ту.
Смахнув рукавом пыль и паутину, показал на углубление.
- Ваша светлость, вставьте печать.
Стена беззвучно отошла в сторону, открылась ниша, в которой лежали три полупустых бурдюка. Филипп нетерпеливо протянул руку - вес впечатлял.
