– Меня наняли сыграть твоего любовника, – ответил он. – И очень хорошо заплатили, между прочим. Тем летом, которое мы провели вместе. После того, как вы с Леонардом расстались. Моя работа заключалась в том, чтобы увезти тебя из Парижа на пару недель, стать твоим любовником. Обеспечить временную интимную связь. Чтобы ты забыла его, совершенно забыла.
– Но, Джек, мы любовниками не стали.
– Только потому, что ты не влюбилась в меня, – сказал он и рассмеялся. – Я провалился в своей первой роли: «Просто друзья, Джек. Я хочу, чтобы мы оставались просто друзьями. Я все еще ничего не решила с Леонардом. Я просто не знаю», – он скопировал ее голос.
Ния почувствовала головокружение и тошноту, вернувшись к воспоминаниям о прошлом.
– Это Мирина впутала тебя, верно?
– Тот человек, который нанял меня, – продолжал н, оставив без ответа ее вопрос, – сказал, когда события происходят дважды – повторы, синхронизация – это Божий знак. И любовь – настоящая. Так и случилось, Ния. Для меня любовь стала настоящей. Я влюбился в тебя по-настоящему. Но ты не смогла полюбить меня.
– В награду мне пообещали роль в кино. Главную роль. Огромные возможности открывались для меня. Я не собирался влюбляться в тебя. Думаю, что слишком увлекся ролью. Может быть, из-за того, что ты всегда была недосягаемой для меня. Я понял, что ты никогда не полюбишь меня по-настоящему. Я не такой могущественный, не такой уважаемый, не такой преуспевающий, как Леонард Джакобс. И никогда таким не буду. С какой стати тебе влюбляться в неизвестного актера? Поэтому я решил подождать. И вместо этого начал писать письма. Думал, что догадаешься, кто их пишет. Французские авиаконверты и все прочее. Мне нравилось пересылать письма через людей, которых ты знаешь или самому приносить их туда, где ты останавливалась. Доставлять их самому было высшим удовольствием. Именно тогда я начал вести записи. В сюжете были тайны – прелестные и притягательные. Загадочность в том, что происходит и как.
– Записи? – спросила Ния.
Пусть он говорит, наблюдает, ждет.
– Ты знаешь, – сказал он, – для сюжета история, о которой я писал тебе. Не знаю, как я дошел до этого. Подумал, что из моей влюбленности, моих писем, получится неплохая история. Неизвестного актера преследует навязчивая идея о прекрасной актрисе. Он постоянно думает о ней, пишет ей, изобретает способы, как бы заставить ее полюбить его… Поэтому я начал делать записи. Написал множество журнальных статей. Не в журнал. А в свой компьютер. В конце концов, я показал их одному человеку. Она стала помогать мне. Сказала, что сценарий чертовски хорош. Фактически, она подстрекала меня, но сейчас я понял, ради чего все это она затеяла.
Он остановился, снова открыл барабан револьвера, медленно повертел его, словно хотел убедиться, что патрон есть в каждом гнезде.
«Это хорошо, – подумала Ния. – Надо заговорить его. Он кажется спокойным. Его внимание рассеивается собственным голосом. Пусть выдохнется. Кто же она?»
– Ради чего же, Джек?
– Она решила, что сможет эксплуатировать меня. Содрать мою историю, сделать своей. Как и с письмами. Дошло даже до того, что я показывал ей письма. Она просматривала их и подправляла. Я позволил ей вжиться в мои чувства. Она обещала оставить за мной авторство. Предсказывала невероятный успех для сценария. В будущем, если я смогу закончить работу над ним. Я больше, чем самому себе, доверял ей. И в этом была ужасная ошибка. А потом все изменилось. Я понял, что ты никогда не выбросишь Джакобса из головы, что ты все еще любишь его. Несмотря на то, как гнусно и пренебрежительно он относился к тебе. Я, действительно, стал ненавидеть его. Я вбил себе в голову, что он должен исчезнуть. Мысленно представлял себе, как будет развиваться эта часть сценария. Актриса по-прежнему влюблена в своего режиссера, а его убивают прямо в ее присутствии. Или в его объятиях. И тогда она освободится, понимаешь? Она свободна, чтобы полюбить другого человека. И почему бы не того, кто писал ей письма?
Джек встал, подошел к окну, раздвинул занавески и выглянул.
– Мне, в самом деле, надо было запечатлеть все, – тихо сказал он.
– Так почему ты не делаешь того, что задумал, Джек. Пора бы тебе установить видеокамеру.
Сжав револьвер в руке, он прислонился к стене, он не двинулся к камере, стоящей на стуле возле кровати.
– Потому так и получилось в Мексике, – продолжал он объяснять, – ты с Леонардом по-прежнему потихоньку встречалась. Вы устраивали секретные свидания. Я видел, как он смотрит на тебя. Догадывался, как много еще осталось между вами.
– Джек, в Мексике были только деловые встречи. У меня не было с ним любовной связи.
Он продолжал, словно не слышал ее:
– Итак, я выследил тебя с ним в ту ночь. На тебе было черное платье. Я ждал в машине. Около бара. Я тоже был выпивши. Я заснул. Когда проснулся, ты стояла там, на улице. Ты целовала Джакобса. Ты обнимала его. И тогда я возненавидел тебя. За одну секунду я возненавидел тебя. Ты не желала иметь ничего общего со мной. Только Леонард, Леонард, всегда Леонард!
– Потом я понял, что его ненавижу сильнее. Я взял его на мушку. Но было довольно темно. Я выстрелил. И, вместо него, убил тебя.
– Робин, – прошептала Ния, – ты думал, что это – я, а не Робин. На ней было мое платье.
– Но я вообще не собирался тебя убивать. Или Робин. Я должен был убить его. Умереть должен был Леонард Джакобс.
– Но тебя не было в ту ночь в Манзанилло, Джек. Ты же уехал в горы осматривать руины. Ты приехал только через два дня после того, как убили Робин. У тебя было алиби. Хозяин гостиницы, в которой ты останавливался…
– Да, я был осторожен. Я приехал туда, зарегистрировался в мотеле. Той же ночью вернулся в Манзанилло. Убив Робин, я поехал назад в горы. К рассвету я был на месте. Никто в гостинице не знал, что я ночью уезжал. Я был чист. Но это уже не имело значения. Все равно полицейские решили, что это дело рук какого-то наркомана. После этого все изменилось. Полагаю, меня захватила идея, что я убил тебя. Я знал, что это была Робин. Но в сценарий вошла идея, что влюбленный мог бы убить женщину, которая владела его мыслями. Ее смерть могла бы освободить его. И она, мой творческий руководитель, решила, что это – грандиозно. По-настоящему хороший поворот. Понимаешь? Конечно, она не знала всей правды. О Робин. И обо всем. Я писал черновик за черновиком. Она считала, что сценарий – великолепен. Принесет миллионы. Сказала даже, что запустит его в производство, что ей всегда хотелось сделать подобное. Потом, в процессе работы, я понял, что поклонник определенно убьет актрису. Я решил, что, в конечном счете, все этим и завершится. Я продолжал писать письма. Они остались единственным, что связывало меня с тобой после Мексики. Чувствовал, как связь между нами крепнет. Теперь я уже знал, что твоя жизнь зависит от меня, от моего решения. Я упивался своей тайной властью. Жизнь с тобой стала мечтой для меня. Ты осталась жить из-за моей ошибки. Разве ты не понимаешь? После Мексики мы разъехались в разные стороны, не виделись. Началось судебное расследование, показания. Мы все снова собрались в конторе адвоката. Меня снова захватило. Я сразу же увидел, что ты опять любишь Леонарда. Этого не мог не заметить даже полный идиот. Снова, снова, как «чертово колесо» – то вверх, то вниз. Ваши билеты, пожалуйста, сколько у вас билетов? Когда я прочитал в газете о новом сценарии, которым ты заинтересовалась, у меня появилась новая идея. Войти в твой дом в маске, зеленом пальто. И, Бог мой, я, на самом деле, сделал это, детка. Вошел в дом. Но, похоже, у меня не хватило сил довести все до конца тогда. Я выбросил патроны и притворился, что убил тебя. Я разыграл эпизод, понимаешь? Думал, наверное, что для меня будет достаточно игры, постановки сцены. Теперь я наверняка знал, что никогда не стану твоим любовником. Но не смог убить тебя тогда. После этого я ходил на лечение к психиатру. Конечно, я рассказал ей далеко не все. Я сообщил, что, кажется, так и не могу оставить тебя в покое. Преследую тебя. Брожу возле твоего дома. И про письма. И про сценарий. Все это происходило в реальной жизни, входило в сценарий. Даже то, что я по ошибке убил Робин. Даже визит в твой дом и незаряженный револьвер. События превращались в сцены моего сюжета, в котором присутствовали все необходимые атрибуты. Потом мы встречались на обсуждении работы над фильмом «Испытание и заблуждение». Я еще раз убедился, что нет никакой надежды – ты не выделяла меня среди других. К тому времени, чувства смешались в моей душе. Я писал в письмах, что хочу видеть тебя мертвой. Тогда я смог бы выбросить из головы все мысли о тебе, о любви к тебе. Мне пришлось
