Это оказался странный осмотр. Ее руки медленно скользили по его коже. Прикосновения тонких пальцев были иногда легкими, едва ощутимыми, иногда довольно сильными.
Она изучала его тело, а он изучал ее лицо: маленькую морщинку на переносице, ямочки на щеках, родинку на подбородке… Он так увлекся, что не заметил, как боль, терзавшая его почти год, ушла…
— Вот и все. — Селена заправила за ухо длинную челку, улыбнулась какой-то странной, вымученной улыбкой. — На сегодня достаточно.
— Это был осмотр или лечение? — спросил Данила, прислушиваясь к разливающемуся внутри теплу, ожидая, когда исчезнувшая боль заявит о себе с новой силой.
— И то и другое. Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, а ты? — У нее было такое лицо… серое, с губами в синеву, с бисеринками пота на лбу. Как будто вся его боль ушла к ней. — Может быть, позвать кого-нибудь?
— Все нормально! — Она небрежно взмахнула рукой. — До завтра, Данила.
— До завтра, Селена.
Селена держалась до конца — потеряла сознание только в ординаторской…
— …Ну ты нас напугала, мать! — Голос Анны Павловны доносился словно издалека. — Почти пятнадцать минут в отключке. Я уже собиралась анестезиологов звать… Ты как вообще?
Как она?.. Не пытаясь сесть, Селена открыла глаза. Ординаторская тут же «поплыла», к горлу подкатил горький ком.
— Плохо, наверное. — Сил не осталось даже на то, чтобы соврать. — Дрожит все, и слабость.
— Дрожит все, и слабость? — переспросила заведующая задумчиво.
— Может, мне шоколадку?
— У меня есть кое-что получше! — Анна Павловна помахала перед Селеной пустым шприцом. — Уже ввели, сейчас подействует.
— Что ввели?
— Сорокапроцентную глюкозу. Мне уже давно эти твои симптомы казались подозрительными. Сама-то не догадываешься, что с тобой?
Она не догадывалась. Ей хотелось лишь одного — лежать вот так, с закрытыми глазами, и ни о чем не думать.
— Это гипогликемия, девочка моя! — сообщила Анна Павловна. — Банальная гипогликемия! Когда ты отключилась, я специально сгоняла постовую сестру за глюкометром, чтобы проверить. Низкий у тебя был сахар, Селена. Я бы даже сказала, критически низкий. Давай-ка, сейчас проверим!
Боли от укола Селена даже не почувствовала, по телу разливалось успокаивающее тепло и даже голова, кажется, больше не кружилась.
— Теперь уже почти в порядке! — сказала заведующая и сунула в руку Селене тест-полоску. — Хочешь, сама посмотри.
Она не стала смотреть, лишь согласно кивнула.
— Ты не перестаралась там, случайно, с этим парнем? — осторожно поинтересовалась Анна Павловна. — Что-то не нравится мне это все. Плохо, понимаешь ли, когда вот так… бесконтрольно. Мне врачи в отделении требуются живыми и здоровыми. Мне такие жертвы не нужны.
— А ему лучше? — Селена не хотела слушать про жертвы, она хотела знать, как там Данила.
— Медсестра сказала, что лучше, но не такой же ценой, девочка моя!
Любой ценой, если понадобится. Особенно сейчас, когда она знает, что с ней происходит и как с этим бороться. Надо только научиться себя контролировать, вовремя останавливаться. С обычными пациентами у нее получалось, внутренний фильтр всегда срабатывал четко. Но то обычные пациенты, а это Данила, ее Оборотень!
— Выпей! — Анна Павловна протянула ей чашку зеленого чая и плитку шоколада. — И знаешь что, проконсультируйся на всякий случай с эндокринологом. Как говорится, береженого и бог бережет.
— Проконсультируюсь, — пообещала Селена.
Вот она и научилась давать невыполнимые обещания. Зачем ей эндокринолог, когда она и так знает причину своей болезни!
Силы возвращались медленно. Гораздо медленнее, чем ей этого хотелось бы. Даже чай и шоколад не помогали. Наверное, придется последовать примеру Элеоноры и всерьез заняться йогой. Тетя говорит, что йога помогает очиститься и пополнить запасы энергии. Энергии ей как раз и не хватает. Энергии, а еще веры…
С тех пор как в его жизни появилась Селена, мысли о самоубийстве отошли на второй план, приобрели статус запасного варианта. Данила сам себе дал отсрочку.
Что-то она такое особенное сделала, эта девочка с разноцветными глазами! Не жалея и не утешая, сумела вселить в него робкую надежду. Нет, не в окончательное выздоровление, но возможность приспособиться к новой жизни.
Общаться с Селеной было легко. Данила не мог до конца понять, что именно ею движет, но точно знал, что это не жалость. Жалостью тут и не пахло. Иногда ему казалось, что Селена относится к их зарождающейся дружбе как к научному эксперименту, возможности проверить собственные силы и его резервные возможности. Именно на эти мифические резервные возможности она и делала основную ставку. А он делал ставки исключительно на ее способности. Уже после третьего сеанса Данила понял: то, что делает Селена, далеко от официальной медицины. Селена умела убивать боль одним лишь только прикосновением. Нет, не так! Селена умела забирать его боль, и это было уже гораздо хуже. Он видел, какой она становится после этих сеансов. Видел дрожащие руки, испарину на лбу, точно пеплом припорошенную кожу. Но было и другое, главный индикатор того, что Селене физически плохо…
На вторую их встречу она пришла без контактных линз. С разноцветными глазами, она оказалась похожа на ту Селенку Савицкую, которую он помнил. Это было неожиданно и красиво. До того момента, пока по-прежнему сильная, но уже усмиренная боль не начала покидать тело Данилы. Глаза Селены изменились, цвет уходил из них с той же стремительностью, с которой уходила боль, а когда все закончилось, перед Данилой сидела серолицая и сероглазая незнакомка…
Если бы он был настоящим мужиком, он отказался бы от этих сеансов. Данила уже почти было решился, но ночью боль вернулась и утром решимость его оставила. Не мужик… Жалкий беспомощный овощ, питающийся чужой энергией… Слабак!
Однажды Данила спросил, есть ли хоть крошечный шанс, что он сможет ходить, пусть не сейчас, пусть в отдаленном будущем. Селена долго молчала, даже не смотрела в его сторону, и молчание это было красноречивее любых слов.
— На сегодняшний день нет методик, способных поставить тебя на ноги. — Наконец она заговорила, осторожно подбирая слова. — Но медицина не стоит на месте. Каждый день совершаются новые открытия. Понимаешь, Данила?
— Понимаю, — усмехнулся он, запихивая отчаяние в самый дальний уголок души. — Ты говоришь о том, что нельзя терять надежду.
— Надежда нужна обязательно, но это не все. Ты не должен терять форму!
Данила кивнул, сдернул с ног больничную простыню, спросил, теперь уже язвительно:
— Тебе не нравится моя форма?
Селена залилась краской. Странная реакция для практикующего врача.
— У тебя замечательная форма, — наконец, сказала она. — Но если ничего не делать, есть большая вероятность, что все изменится.
— В какую сторону изменится?
— В худшую. От длительного бездействия твои мышцы начнут атрофироваться, связки утратят эластичность.
— Веселенькие перспективы. — Он посмотрел на свои пока еще мускулистые ноги.
— Это реальные перспективы, Данила. Чаще всего именно так и происходит.
— А в моем конкретном случае?
— В твоем случае возможны варианты. Это очень тяжело, я понимаю. Многие, оказавшись в такой же
