— Повернем его на спину, — предложил Алекс. — Возможно, с ним что-то не так.
— Согласен.
Алекс и Федор Кузьмич осторожно, за плечи, развернули совершенно обессиленного малыша, по лицу его текли слезы, которых он не скрывал.
— Спасибо, — прошептал малыш. Это все, что он смог произнести.
— На здоровье! — бодро ответил старец. — Вставай, мил человек! Вставай. Нам нужно покинуть это место, сейчас здесь пройдут титаны. Враги отступили… Быстрее к догорающему костру! Алекс, захвати ковш и тележку, иначе они будут раздавлены титанами.
Солнце еще не показалось, и было по-прежнему прохладно и тускло. В костре потрескивали, догорая, угли. Три счастливых человека сидели вокруг костра и молчали.
— Скорей бы вышло солнце, станет теплее… меня просто трясёт от холода, — нарушил молчание малыш.
— После освобождения все мерзнут, не ты первый. Так всегда бывает после угасания внутреннего испепеляющего огня, — пояснил старец и добавил. — А ты молодец, не сдался, получив такую затрещину от титана-дикаря, продолжал бороться и победил.
— До сих пор не верю, что у меня все получилось, по натуре я — хлюпик, правда.
— Не может быть? Вы же обладали большой властью, а она предполагает железную волю, характер, логику… поправьте меня, если я не прав, — возразил Алекс. — Впрочем, я не был держателем власти. Но, возможно, ваше имя кое-что прояснит.
— К сожалению, имени своего я не помню. Я был совсем не волевой и не дальновидной личностью. Я не желал править, но династия обязывала. Воспользовавшись моей пассивностью, государством правили другие, но от моего имени. В государстве и в истории я был призраком. Те, кто правили за моей спиной, дрались за власть в смертельной схватке, они практически использовали старую формулу «цель оправдывает средства». Я, я был сам себе враг: я не желал ничего поставить выше своего комфортного существования. Те, кто правил, издавали странные законы в угоду себе, при этом сообщалось, что все они — для блага государства. Неслыханные преступления безнаказанно совершались ими. Возникла подозрительность всех ко всему. Развитие страны остановилось, народ жестоко бедствовал, гибли культура, искусства, лишь военная машина наращивала свою мощь. Структуры государства рушились и никто не чувствовал себя в безопасности, в том числе и я. Я потерял равновесие, но исправить ничего не мог, и мне более ничего не оставалось, как только тихо сидеть в золотой клетке, — малыш помолчал, зябко потер свои руки, глубоко и свободно вздохнул и продолжил: — Вскоре я был убит, и так закончилось мое правление.
— Печально, — отозвался Алекс, я тоже был убит, но несколько по другой причине и вот оба мы здесь… странно, не правда ли? Вы исправляете ошибки, а я на них учусь…
— Разумеется, жизненный опыт каждого человека бесценен, — вступил старец. — Вы, — он кивнул в сторону малыша, — пытались освободиться от железных законов мира, по крайней мере, не участвовать в них. — А вы, — он кивнул на Алекса, — учитесь, как просветить и преобразовать эти законы. Мне еще на Земле удалось серьезно облегчить свою личную карму и более того — карму своего рода. Но я до сих пор испытываю угрызения совести за свое правление и свой народ, испытывающий гнет бедности, унижение и агрессию. Люди на Земле достойны всего самого лучшего, и вот самое интересное — всего этого лучшего там предостаточно.
— Вы хотите сказать, что не выполнили некий долг перед своим народом?
— Что я мог сделать, молодой человек! Силы Света и Тьмы вели в то время очень ожесточенную борьбу. И представление о долге были чрезвычайно узки. Единственное, что я мог сделать — это сохранить и умножить свой народ. Но, если кто-то скажет вам, что ради достижения обеспеченного существования нужно пожертвовать личной духовностью и свободой — не верьте, это обман. Знайте, вы попались на удочку темных сил. А если поверили — с этой минуты вы теряете свободу, вы игрушка, вами начнут управлять.
— Где вы раньше были, старец, когда я был игрушкой? Будь вы со мной, я бы несомненно смог побороться за себя, — с сожалением промолвил малыш.
— Никакой борьбы не надо, — спокойно заметил старец.
— Как — не надо? В таком случае укажите путь, как быть духовным и свободным без борьбы. — Алекс ногой швырнул уголь в огонь, костер затрещал и заискрился.
— Любая борьба выгодна темным силам — это отрицательные эмоции и жирные порции гавваха. Понятно? — Старец изучающе и очень серьезно посмотрел на молодых людей. — А задача решается просто: необходимо иметь смелость выбрать свой путь и творить!
— Что творить? — недоумевал малыш.
— Я имею ввиду всякое творчество…
— Творчество? — перебил старца малыш. — А, это я знаю! Картинки всякие рисовать, книжки писать, скульптуры… Все это не имеет смысла, если нет творческого дара. А где его взять?
Старец рассмеялся.
— Правда, вы как ребенок-малыш. Вы говорите так, как если бы дар к творчеству был исключительным и принадлежал лишь избранным. Это обман. Или как если бы этот дар человек создавал себе сам, и это вранье. Дар, гениальность, талант, называйте, как хотите — это заложено в каждой душе. Источники творчества просто бурлят в каждом из нас, за порогом сознания — в душе, надо уметь услышать указывающий вам путь голос. И творите во всем, наслаждайтесь творчеством — в науках, земледелии, в искусстве, в развитии человека. И это всякое творчество, во имя свое и для себя, есть богосотворчество. Замечу, молодые люди, демоны не умеют творить. Так что делайте свой выбор! — Старец засмеялся и встал. — Вот вам и долженствование, вот вам и право.
Алекс и малыш молча переваривали информацию.
— Пора покидать цитадель, — продолжил старец. — У каждого из нас в этом мире свой путь.
— Я и не заметил, как взошло солнце, — зябко подтянулся малыш. — Стало теплее, а будет жарко… Мой путь наверх, твой вниз, — малыш кивнул на Алекса. — А куда лежит ваш путь, старец?
— Мой путь? — Старец задумался. Мой путь тернист и, возможно, очень продолжителен. В результате него тьма должна развиться в свет, а добро — в нечто более совершенное… Ну а сейчас я потащу тележку с кувшином, пересеку добрую часть пустыни и вернусь в цитадель с водой.
Тяжкий грохот цепей заглушил голос старца — это пошли вереницей титаны, неся на своих плечах огромные каменные плиты. Малыш вдруг испуганно вздрогнул, весь сжался, встав рядом со старцем как бы ища защиты.
— Они идут сюда… — едва ворочая языком, вымолвил малыш. — Спрячьте меня, они заберут меня обратно!
— Не бойтесь! Вы свободны — это главное. Титаны пройдут мимо, связь между вами оборвалась, возможно, навсегда, но если…
— Никаких если! Все, что было, никогда не повторится, — я многое пережил, я знаю.
— Но знать и делать — совсем не одно и то же. Многие, кто сейчас несут на себе оковы, тоже знали.
— Знали?…
— Да, знали, — бесцветно отозвался старец. — Здесь в одном ряду идут инквизиторы, священники всех мастей, полководцы, правители. И самое печальное — некоторым держателям власти и вовсе не удалось подняться из глубин — их настигла истинная смерть.
— Но смерти нет! — горячо возразил Алекс. — Человек умирает, но душа его вечна.
— Есть, Алекс, есть. Она зовется — истинная смерть. Позвольте заметить, но вы не владеете столь простыми знаниями, что меня очень удивляет, — в свою очередь парировал старец.
— Этого просто не должно быть! — не сдавался Алекс. Я уверен, что наступит момент, когда на Земле не будет физической смерти. Человек будет способен к таким немыслимым трансформам, когда переход в другие миры не повлечет за собой смерть, а лишь плавный переход туда, куда лежит его путь. Да и миры раскроются перед людьми, как нечто целое и великолепное, как ожерелье, полное драгоценных камней.
— Несомненно, так оно и будет. Истинная смерть к тому времени исчезнет, даже как понятие, а пока,
