двери тянет приятным прохладным сквозняком. Значит, мне сюда.
В кабинете затхло, уныло и печально. На секунду пытаюсь представить, что скрывается за величавым видом, который напускает на себя надзиратель. Ждёт ли его кто-то в домашних покоях? Может, его жизнь так же пуста, как и эта комната? Впрочем, мне-то какая разница?
Дверь, из-под которой сквозит, заперта, но на гвоздике висит ключ. Вот она, новая трудность. Выйти-то я, конечно, смогу, но, если дверь не будет заперта изнутри и ключ исчезнет со своего места, надзиратель сразу поймёт — здесь кто-то побывал.
Тупо пялюсь на дверь, будто жду, что проблема решится сама собой. На всякий случай пробую открыть её своим ключом, но тот не подходит. Снимаю с гвоздика нужный ключ, поворачиваю его в замке и выглядываю в щёлку.
Передо мной боковой коридор со стенами из необработанного камня, на скобах дымят чуть тлеющие факелы. Тут давно уже никто не убирал. Вот и хорошо. Значит, заглядывают в этот коридор редко. Кроме входа в кабинет надзирателей, других дверей здесь нет.
Меня охватывают злость и досада. Сейчас ничто не мешает уйти отсюда. Исчезнуть. Может быть, Арачи и не заметит, что дверь открыта.
Нет. Нельзя так рисковать. Если Арачи поднимет тревогу, меня точно поймают. Даже в наряде рабыни.
И вообще, я должна вернуться обратно. На Нерейта и Чарна мне плевать, смылась бы не задумываясь. А вот Фейна бросить не могу. Я, конечно, буду свободна, но человеком себя считать перестану.
Должен быть какой-то способ, но думать нет времени. Надо решать, туда или сюда, и поскорее. Иначе надзиратель вернётся и застанет меня здесь.
Закрываю дверь и начинаю рыться в ящиках стола и шкафчиках. Ищу запасной ключ. Нет, так мне повезти не может.
Надо принимать решение. Вернуться или рискнуть? Замираю, пытаюсь определиться и морщусь — сквозняк так и холодит шею.
Оборачиваюсь на дверь. Через щель сверху виднеется свет. Дверь слишком низкая для своего проёма. Между верхом и стеной можно два пальца просунуть.
И тут появляется одна идея. Но надо спешить.
Выдёргиваю из края рубашки нитку, тяну её и, когда она становится нужной длины, отрываю. Подлетаю к фонарю, свинчиваю стеклянный колпак и макаю нитку в масло. Когда рылась в столе, мне попались на глаза свечи. Заимствую одну из них. Надзиратель не заметит. Привязываю нитку к округлому кольцу ключа. Подхожу к окну и смотрю вниз. Впрочем, из кузницы ничего разглядеть нельзя. Сколько раз я сама всматривалась сквозь дым в это грязное окно, пытаясь различить, что делается внутри.
Надзиратель завершил обход. Шагает к лестнице.
Но я спокойна. Теперь уже поздно что-то предпринимать. Одна надежда на то, что мой план сработает. Я привыкла к сложным ситуациям и сейчас даже не паникую. Чем спокойнее человек, тем лучше у него всё получается.
Времени осталось совсем чуть-чуть. Если ничего не выйдет, мне конец.
Зажигаю свечу от одного из фонарей и выскакиваю в коридор. Захлопываю за собой дверь и запираю её на замок. Крепко сжимая в руке нитку, проталкиваю ключ в щель прямо над тем местом, где прибит гвоздь. Начинаю медленно опускать его.
Воздух наполняет запах лампового масла. Чувствую, как ключ касается гвоздя, но это только половина дела. Насадить мелкий, вёрткий предмет гораздо сложнее. Ключ висит вплотную к двери, гвоздь, наоборот, выпирает. Надо качнуть ключ вперёд, но каким образом? Стискиваю зубы. Нет, без шума не обойтись. Со всей силы толкаю плечом дверь. Ключ так и отскакивает от корневого дерева. Потом со звяканьем ударяется об него. Чуть ослабляю нитку и понимаю, что ключ за гвоздь не зацепился. Ощущаю его полный вес.
Пробую снова. Поднимаю ключ так, чтобы кольцо соприкасалось с гвоздём, и снова бью плечом. Опять не получается. Так можно часами экспериментировать без всякого результата. А можно добиться успеха со следующей же попытки.
Ещё раз. Надзиратель, должно быть, на середине лестницы или выше. Пока мои удары заглушает шум кузницы, но стоит ему войти внутрь, и я пропала.
Ещё раз. Давай, давай…
Ещё раз.
Уже готовлюсь толкать дверь в шестой раз и вдруг чувствую, что ключ больше не оттягивает нитку. Ослабляю её, но он остаётся на том же месте. Висит на гвозде. Получилось!
Ура!
О нет. В коридоре раздаются тихие шаги, шелест одежды. Кто-то услышал, как я билась об дверь. Внутри кабинета в замке поворачивается ключ. Я в ловушке.
Но не поймана. А значит, надо действовать. Поджигаю конец нитки при помощи свечи. Огненная дорожка взмывает вверх и так же быстро гаснет. От нитки не остаётся и следа. Теперь и не скажешь, что ключ кто-то брал. Если на ключе останутся обгорелые остатки, они рассыплются от первого же прикосновения.
Дверь в кузницу закрывается. Надзиратель зевает в голос и потягивается. Шаги всё приближаются — кто-то движется тихо и легко, но целенаправленно. Кто-то миниатюрный. Сейчас меня тут застукают. Надо прятаться, но скрыться здесь негде. Поэтому тушу свечу, засовываю её за пояс и устремляюсь в единственном возможном направлении. Вверх.
Коридор узкий, в таком и двое-то с трудом разойдутся. Если упереться в одну стену ногами, а в другую руками, вполне смогу забраться под потолок. Чем выше, тем лучше, чтобы исключить всякий риск быть обнаруженной.
Крепко прижимаю ладони к стене, подпрыгиваю и упираюсь одной ногой, потом второй. И вот я вишу параллельно полу. Как бы не свалиться. Грубый кирпич впивается в руки, но продолжаю упрямо «шагать» по стене, напрягая все мускулы, пока не оказываюсь под самым потолком.
Застываю, растягиваясь между стенами. Всё-таки далековато они друг от друга, держаться тяжело. Вдобавок я плохо питаюсь и давно не тренировалась. Не знаю, долго ли смогу продержаться в таком положении.
Напрягаю суставы, и тут появляется человек, от которого я прячусь. Рабыня. Эскаранка. На ней белое платье, рукава и подол расшиты священными мантрами гурта, прославляющими Законы и их мудрость. Девушка совсем молоденькая. Лет шестнадцать, может, семнадцать. Хорошенькая, стройная, светлые волосы уложены в замысловатый узел на затылке. Проходит подо мной, не поднимая глаз. Если подумать, люди вообще никогда вверх не смотрят. Девушка тихонько стучится в дверь. Медленно, четыре раза. По такому стуку узнают раба.
Некоторое время внутри ни звука. Наконец слышу, как надзиратель снимает ключ с гвоздя и вставляет его в замок. Ничего не заподозрил, но я даже порадоваться своей удаче полноценно не могу — руки огнём горят. Начинаю произносить в уме мантры, вводя себя в состояние неглубокой медитации. Так легче контролировать свои мышцы. Расслабляться нельзя ни в коем случае.
Дверь открывается.
— От всего сердца молю простить меня, — произносит рабыня на безупречном гуртском, делает мимолётный жест рукой и чуть приседает. — Ибо по рождению своему я несовершенна…
Это ритуальные фразы, поэтому надзиратель просто отмахивается.
— То есть скальных летучих мышей на кухне нет?
— Надзиратель Арачи, их отложили для пира в честь прибытия премного уважаемого Старейшины. Я молила, чтобы ради вас сделали исключение, но меня отослали прочь…
Арачи снисходительно улыбается и берёт её за подбородок. Девушка явно расстроена. Всю жизнь её учили служить расе хозяев, которую она искренне считает высшей. Рабыня боится не наказания. Она переживает из-за того, что плохо служит господину.
Покорность и услужливость девушки приводят меня в ярость. Нет, не на неё. Что взять с несчастной дурочки? Я злюсь на них, наших врагов. Людей, которые сделали её такой. Она молода, красива и сейчас
