Коронка в пиках до валета

– Не к чему было – не смотрел, – ответил тот.

- Ээх, ты! Тетерка ты, а не будочник! – сказал Кузьмич и сплюнул.

– Сам ты – тетерка, – отвечал Евстигней спокойно.

Помолчали.

– Какая из себя карета была?

- Старая… Зеленая.

– Може, синяя? – спросил Кузьмич.

- А, може, и синяя. Что синяя, что зеленая – это все одно. Разницы нет! – протянул Евстигней, выпуская клуб дыма.

– Эх, ты – тюря! – с презрением сказал Кузьмич. – Тысяча цветов синего есть, да тысяча зеленого.

- Разговаривай, тожа… тысяча! – Евстигней даже усмехнулся. – Тысяча!

– Куда карета поехала? – спросил Кузьмич.

- Ваньку Доброписцева спроси, он сзади прицепимшись ехал!

Кузьмич искренне обрадовался.

- А, Ванька! Вот это хорошо, – говорит, – Ваньку и спросим. Ну, прощай, кум, – обратился Кузьмич к Евстигнею, – тебе, брат, не будочником быть, а чучелом на огороде торчать!

– Поговори еще, – равнодушно ответил Евстигней. – Я те дам!

Кузьмич отправился искать Ваньку.

Испугался Ванька, когда его Кузьмич за шиворот схватил и к себе потянул. Шкодлив был Ванька, а потому всегда за собой вину чувствовал.

Стал его Кузьмич насчет кареты выспрашивать – молчит, быком смотрит.

Успокоил его Кузьмич, даже грош ему дал. Наконец, добился своего – все, что мог, вымотал у мальца.

Ну, да. Ванька висел 'прицепимшись'… Номера не посмотрел, – не к чему было. А вот пукет на карете сзади нарисован был, так он, Ванька, пока ехал, куском стекла весь пукет испоганил – всю краску соскреб.

– Молодчага! – обрадовался Кузьмич и еще грош Ваньке дал.

-…А карета ехала по Большому по 17-й линии. Тут Ваньку какой-то извозчик кнутом полоснул, ну, он тогда от кареты отцепился и домой побег. Вот и все.

Утром пришел Кузьмич 'на работу' к Марфе Петровне.

На всякий случай у ворот постоял – на следы кареты посмотрел. Видит, правая лошадь с одной ноги подкову потеряла. Стоит Кузьмич, на землю смотрит. Нагнулся, в травке пошарил, нет ли, мол, там чего. И что бы вы думали?… Публика собираться стала. Чиновница Авдотья Петровна Лысухина остановилась. Инвалид Сидорыч приковылял, тоже стал смотреть.