Коронка в пиках до валета

И во всем этом происшествии усмотрел он новые козни дьявольские и в 'книгу живота' своего внес еще одну страницу.

В Петропавловск!

По приказу командира 'эскадра' в одно прекрасное утро снялась с якоря и отправилась в Петропавловск.

'Алеут' и 'Камчадал' бойко шли впереди 'Дианы'.

Командир сидел в своей каюте. К нему вошел смущенный старший офицер и доложил: 'Парус'!

- Ну, Степан Степанович, и что ж с того, что парус? Мало ли здесь парусов попадается навстречу? Что ж вы мне о каждом будете докладывать? – Командир был не в духе.

– О каждом, Орест Павлович, конечно, нет, но… это, по-видимому, идет тот черный корвет, который стоял в Гонконге!

- Что? Да вы в своем уме? Быть не может! – командир вскочил, как ошпаренный, и выбежал на палубу. Схватив трубу, он впился глазами в горизонт, где вдали видны были очертания знакомого судна.

– Черт возьми!… Или мне чудится? – воскликнул командир… – По-моему… с корвета сигнализируют?

С полчаса шел таинственный корвет тем же курсом, что и 'эскадра', потом свернул на восток и скрылся за горами какого-то большого острова.

…На горизонте стали вырисовываться грозные массивы Камчатских гор. Черные, увенчанные снегом, они вырастали из воды и скоро мрачной неприступной стеной стали перед 'эскадрой', которою командовал капитан Накатов.

'Эскадра' шла вдоль этих неприветливых берегов долго, потом свернула на восток и на северо-восток, и трое суток тянулись все те же горы, утесы и скалы и все с тем же глухим ропотом разбивалась об них пена морского прибоя… Иногда утесы словно раздвигались, и видны были водные проходы в недрах каменных высот.

– Словно в Норвегии фиорды, – сказал кто-то из офицеров.

Вот и Петропавловск! Стоянка тоже неважная, но все же лучше, чем в Охотске. Залив больше, – можно укрыться от ветра и волн. Укрепления на прибрежных высотах закрывают вход в залив. И город, по-видимому, больше Охотска. По низкому берегу широко раскинулись одноэтажные домики (однако ж были видны и двухэтажные, даже как будто и каменные). Сейчас же за городом вздымались горы, покрытые лесом, а на верхушках – снегом. Пейзаж не из веселых. На рейде стояла шхуна, как оказалось, принадлежащая Российско-Американской компании и носившая странное название 'Сошествие святого духа на апостолов' – очевидно, та самая, командир которой носил такую мудреную фамилию, что ее легко было спутать со словом 'корсар'.

Дальше пошло все так же, или почти так же, как и в Охотске. Разница была в том, что Петропавловск был своевременно предупрежден: командиры 'Алеута' и 'Камчадала' на заре съехали на берег и взбаламутили всех своих 'кумовьев' и 'кумушек' в городе. Начальник колонии вдруг куда-то скрылся, городничий захворал, прочие успели спеться…

Ретивый командир, впрочем, изловил заведующего канцелярией по делам колоний и имел с ним пространный разговор. Заведующий канцелярией со всеми проектами командира соглашался, все меры, им предложенные, вполне одобрил, от прочтенной инструкции пришел в совершенный восторг, и только когда разговор окончился и командир уже выходил из канцелярии, лицо заведующего свело судорогой злобы и в глазах его вспыхнули огни ненависти. Командир увидел эту метаморфозу в зеркале, висевшем в прихожей, и быстро обернулся, остановился и долго пристально в упор рассматривал хамелеона-заведующего.

На следующий день командир осматривал шхуну 'Сошествие святого духа', пригласив с собой начальника таможни. Обнаружилось, что шхуна до отказа гружена контрабандой. По приказу командира груз был запечатан печатями, судовые книги тоже. С начальником воинской команды побывал командир на 'Алеуте' и 'Камчадале' и в двадцать четыре часа велел очистить обе шхуны как от начальства, так и от всей команды с бабами и ребятами.

- Куды же я их дену? – с отчаяния взвыл городничий Ельпидифор Никифорыч Еловых, глядя на живописный лагерь выселенных со шхун и расположившихся в порту под открытым небом. Там стоял плач и скрежет зубовный.

Командир распорядился часть оставить в Петропавловске, часть отправить в Охотск, в гарнизоны, а более молодых решил везти в Аляску для усиления там крепостной обороны… И ругали же за это распоряжение командира все в городе!…

Через двадцать четыре часа командиром 'Алеута' оказался Илья, командиром 'Камчадала' – лейтенант Ишумов. На каждую шхуну из экипажа 'Дианы' перевели по сорок человек. Началась чистка обеих шхун.