Социальная лингвистика [таблицы в рисунках]

В частности, в праславянском и близком к нему старославянском языках система указанных местоимений состояла из пяти исходных слов: СЬ, ТЪ, И(ЖЕ), ОВЪ, ОНЪ, противопоставленных по трем признакам: а) степень удаленности предмета от говорящего: СЬ — ТЪ — ОНЪ; б) преждеупомянутость И(ЖЕ); в) употребляемость при перечислениях ОВЪ, ОНЪ. В современных славянских языках число активно используемых указательных местоимений сократилось и ведущим стало бинарное противопоставление по степени удаленности: русск. тот — этот, белорусск. той — гэты, укр. той — цей.

В фольклорных записях почти отсутствует подчинительная связь простых предложений в составе сложных. Бессоюзие и сочинительные союзы (и, а, но, да, или) могли выразить только самые простые и общие отношения между двумя предложениями (т. е. между двумя событиями, о которых сообщали предложения). Усиление связности, логической расчлененности и точности мышления, а также потребности точной письменной передачи информации привели к появлению многочисленных лексико-грамматических показателей этих отношений (см. с. 151–156).

В этой связи можно указать также на поздние по времени появления узкоспециализированные предлоги в славянских языках. Например, русские предлоги вследствие, благодаря, ввиду, в результате, в связи, по причине и т. п., выражая общее значение причины, отнюдь не синонимичны. Стремление говорящих к максимально точному выражению мысли обусловило разнообразие и тонкую дифференцированность модальной лексики (ср. различия между хочу, хочется, охотно, не прочь и т. п.).

С интеллектуализацией общения, с расширением метаязыковой рефлексии (см. с. 20–21) связано развитие средств различения своей и чужой речи. Например, в старославянских текстах 'чужое слово' передается преимущественно в форме 'прямой речи'; конструкции 'косвенной речи' еще не сложились, поэтому встречаются гибридные, контаминированные[103] конструкции, ср.: РЕЧЕ БО ЯКО БОЖIИ СЫНЪ ЕСМЬ, т. е. [Он] же сказал [о себе], что я Божий сын. Сейчас младшие школьники легко и правильно переведут конструкциию с прямой речью (Он же сказал: 'Я — сын Божий') в конструкцию с косвенной речью (Он же сказал, что он — сын Божий). В современных письменных языках развились не только четкие формы прямой и косвенной речи, но и средства, позволяющие в разных дозах, с различными экспрессивными целями соединять и различать авторское и 'чужое слово' (несобственно-прямая, 'полупрямая' речь, разные приемы цитирования и т. п.). Расширяются также средства метаязыкового комментирования речи (см. с. 20–21).

Однако естественные языки, по-видимому, не вполне справляются с потребностями человека оперировать массой абстрактно-логической информации (естественно-научной и в особенности технической). Отсюда — бурное развитие вспомогательных искусственных семиотик, таких, как математические знаки, химическая номенклатура и символика, знаки дорожного движения, международная библиотечно-библиографическая классификация УДК (Универсальная десятичная классификация), семиотические средства патентных описаний, карт, схем, чертежей, планов, а также многочисленные языки общения человека и компьютера.

ЯЗЫКОВОЙ КОНТАКТ

Взаимовлияние языков как главный фактор языковой эволюции

Своеобразие конкретного языка обусловливают две группы факторов: 1) его происхождение, определяющее место языка в кругу родственных языков; 2) процесс его взаимодействия с родственными и неродственными языками, т. е. языковые контакты. Происхождение (генеалогия) языка и его контакты с 'себе подобными' — это силы, как бы спорящие друг с другом, с противоположных сторон формирующие своеобразие конкретного языка. Генетическое наследство выступает как внутренняя структурная определенность языка и основа его саморазвития. Контакты языков состоят в их взаимодействии и взаимовлиянии друг на друга. Контакты — это наиболее заметные события языковой истории; именно контакты сильнее всего изменяют языки.

Аналогию языковым процессам в данном случае можно видеть в том, как складывается своеобразие человеческой личности. С одной стороны, оно определяется генами и возрастом, т. е. наследственностью и пройденными ступенями индивидуального биологического развития (детство, отрочество, юность и т. д.). С другой же стороны, своеобразие личности зависит от социальной истории человека, от его опыта жизни в обществе. Мы не знаем пока, как и в какой пропорции соединяются в характере и судьбе человека эти слагаемые — генетика и воспитание, возраст и социальное положение. По-видимому, это соединение может происходить по-разному; можно представить полярные модели формирования личности: с одной стороны, в тесном кругу ближайших родственников (в итоге, например, мать и дочь могут отличаться преимущественно возрастом), а с другой — формирование личности вне семьи, в условиях постоянно меняющегося человеческого окружения, так что у отца и сына общим может оказаться лишь смутное физическое сходство. И все-таки, как знать, не 'разрешено' ли было это отдаление генетически, не было ли это прежде всего саморазвитием?

Изменения, обусловленные языковыми контактами, есть в истории каждого языка. Не существует генетически 'чистых', 'беспримесных' языков, которые бы в течение тысячелетий развивались без всякого влияния окружающей языковой среды, в полной обособленности от соседей. Любой современный язык — это сплав языковых элементов, происходящих из разных, родственных и неродственных, языков и диалектов. Ср., например, только перечень тех слагаемых, из которых формировался 'сплав' английского языка: 1) неиндоевропейские иберийские наречия первых известных науке поселений на Британских островах; 2) индоевропейские кельтские наречия бриттов и галлов; 3) латынь римских военных поселений в первые века нашей эры, ставших впоследствии городами Англии; 4) западногерманские наречия англов, саксов, фризов, ютов, завоевавших Британию в V–VI вв.; с тех пор Британия стала германоязычной, при этом, однако, множились различия между германским языком в Британии и на континенте; 5) северогерманские наречия скандинавских викингов, господствовавших в Англии в X в.; 6) мощное романское языковое влияние после покорения Британии в XI в. нормандскими феодалами; в свою очередь французский язык нормандцев представлял собой сплав кельтских (галльских), романских, западногерманских (франкских, бургундских, вестготских), северогерманских (скандинавских) компонентов.

Языковой контакт с точки зрения социолога, психолога и лингвиста

Чтобы понять, как и в каком направлении изменяются контактирующие языки, надо увидеть этот процесс на трех разных уровнях: 1) в социолингвистическом плане — как взаимодействие разноязычных социумов, т. е. как определенную языковую ситуацию (см. с. 101–105); 2) в психолингвистическом плане — как индивидуальное двуязычие (какой-то части говорящих); 3) на собственно лингвистическом уровне — как смешение, взаимопроникновение двух самостоятельных (самодостаточных) языковых систем.