когда у меня появится кассета с записью!
— Уверяю тебя, что все копии этого интервью будут сожжены на костре.
— Не может быть, чтобы все было так плохо.
— Нет, правда. Все было очень плохо.
Мы молчим, и я почти что слышу, как она отчаянно подыскивает слова, желая сказать мне что-нибудь хорошее. При других обстоятельствах я бы помогла ей, но а) я не могу сейчас ни о чем думать и б) мне интересно, сможет ли она сама сказать что-нибудь полезное.
Молчание затягивается. Мозги плавятся. Ну, должна же она что-то придумать.
— В конце концов, это региональное телевидение, а не национальное. А региональное телевидение, слава Богу, мало кто смотрит!
Я плетусь обратно на кухню, за новой порцией выпивки. У меня закончился тоник, но я не хочу идти за ним в ближайший магазин, боясь, что соседские дети будут смеяться и показывать на меня пальцем. Пью водку и запиваю водой. Я в отчаянии.
Прижав стакан к груди, я, пошатываясь, иду в гостиную и плюхаюсь на диван. Беру в руки пульт и включаю телевизор, чтобы хоть ненадолго отвлечься. Пропустив тот канал, по которому показывают Джайлиса с его передачей «Сегодня вечером», я включаю четвертую программу — там каждую пятницу идет юмористическая передача.
Второй телефонный звонок (сразу перед маминым) был от Лиззи. Если бы она позвонила перед Джо, я, возможно, была бы более восприимчива к ее шуткам.
— Ой, Холли! Это было так забавно!
Она замолкает, стараясь взять себя в руки. Я поеживаюсь. Она тоже сочла это забавным.
— Надо было видеть его лицо, когда ты пролила на него воду! О! Это была картина маслом!
Кажется, интервью произвело на нее впечатление.
— Лиззи, это произошло случайно.
— А потом, помнишь, техник громко выругался! Настоящая истерика!
— Если бы Джо был так же рад… — уныло говорю я.
В конце концов Лиззи успокаивается, и мы переходим к разговору об Алистере. Завтра они собираются провести вместе целый день, и она хочет, чтобы я осуществила пункты А и Б операции «Алтарь», то есть своего тщательно продуманного плана, как Лиззи женить на себе Алистера. Я мрачно осведомляюсь, не хочет ли она, прибегнув к старомодному способу удержать мужчину — забеременеть от него. В ответ она язвительно замечает, что для этого ей пришлось бы спать с ним много раз подряд. Ради того, чтобы заставить ее прекратить наш разговор (мне хотелось бы вернуться к своим страданиям), я соглашаюсь: «Было бы неплохо».
Размышления отнимают очень много сил.
Проснувшись утром, я какое-то время лежу в постели, обдумывая свои планы на сегодня, и вдруг вспоминаю обещание, которое опрометчиво дала Лиззи. Из моей груди вырывается стон. Проклятье. Почему я не воспользовалась своей пьяной болтливостью и не отговорила ее от этого смехотворного плана?
В течение последующего часа я бесцельно брожу по квартире, пью чай, читаю почту и наслаждаюсь сознанием того, что у меня впереди целые выходные. Сегодня вечером после игры в регби должен прийти Бен, и завтра мы проведем весь день вместе. Одна мысль об этом может заставить меня завизжать от радости и тут же кинуться стирать постельное белье. Обычно я сразу начинаю заниматься тем, что охлаждаю вино, убираю в квартире, расставляю по вазам свежие цветы, как замужняя женщина. Но все это я не делаю сегодня просто потому, что мне лень. Я хмурюсь и глубоко задумываюсь. Что бы это значило? Я отдаляюсь от него? Нет. Просто я не хочу всю жизнь провести на этапе «медового месяца». А еще не хочу, чтобы он думал, будто я к нему пристаю. Да, точно. Не хочу. Ради успокоения собственной совести я одеваюсь и отправляюсь в Клифтон выполнять пункт А операции «Алтарь».
Женщина в цветочном магазине говорит, что цветы доставят сегодня, и я вручаю ей бумажку с именем и адресом. Она неуверенно смотрит на меня, очевидно думая, что я вовлечена в лесбийский любовный треугольник. Прощаюсь с ней, очень надеясь на то, что больше мне никогда не придется заниматься отправкой цветов. Почему Лиззи сама не могла это сделать? Да. Почему?
Суть операции «Алтарь» сводится к тому, чтобы заставить Алистера («несчастного ублюдка», как я его сейчас называю, или «несчастную свеклу» согласно овощной системе выражения) бешено ревновать и в конце концов понять, что он не может жить без Лиззи, броситься к ее ногам и немедленно предложить ей руку и сердце. Таков план. Вообще-то я не уверена, что все пойдет в точности, как задумано.
Вернувшись домой, я решаю заняться выполнением части Б и набираю мобильный номер Лиззи. Чего не сделаешь ради друга! Она отвечает через четыре гудка.
— Лиззи? Это я.
— Как я рада тебя слышать! Как, черт возьми, ты узнал мой телефон? — говорит она кокетливым голосом.
Испытываешь совершенно неповторимое ощущение, когда с тобой кокетничает лучшая подруга. Я звоню как раз в то время, когда они с Алистером должны быть вместе.
— Алистер с тобой?
— О, ничего не делаю. А ты чем занят?
— Ничем особенным. Только что отправила твои проклятые цветы.
— Да, это было бы здорово!
— Знаешь, это смешно. Притворяться, будто я мужчина.
— Тогда увидимся. Пока!
Последняя фраза была сказана тихим и страстным голосом, подразумевающим встречу с шампанским, в кровати под балдахином. Это серьезно.
— Созвонимся позже. Пока.
Секунду я пристально смотрю на телефонную трубку, не веря своим ушам. Она все-таки сделала это. Сделала вид, будто ей звонит мужчина. Я вздыхаю. Она знает, как поступать, и я не вправе судить ее, особенно с моим опытом взаимоотношений с мужчинами. Я иду к дивану с целью провести на нем выходные.
Глава 17
В понедельник утром я еду в полицейский участок. Тристан ведет себя хорошо, и даже синяк у меня под глазом заметно уменьшился, так что солнцезащитные очки, ставшие моим неотъемлемым аксессуаром, больше не нужны. Сейчас я выгляжу так, будто у меня под глазами темные круги. Точнее, под одним глазом. Но нет ничего, что нельзя было бы скрыть половиной тюбика тонального крема. Выходные прошли хорошо, но, честно говоря, я рада, что они закончились. Нам с Беном было тяжело вместе, но я думаю, что это нормально в свете последних событий, и скоро у нас все наладится.
Сегодня замечательный день, и даже городская толкотня и суета кажется мне мирной и спокойной. Я паркуюсь, ставлю Тристана на ручной тормоз, беру сумку и ноутбук.
Поднимаясь по ступенькам, вижу стоящего в дверях Джеймса.
— Поворачивай обратно!
Я останавливаюсь и смотрю на него:
— Зачем? Что случилось?
Он выглядит подавленным и сердитым одновременно:
— Еще одно ограбление.
Я замираю от неожиданности:
— Не может быть! Снова Лис?
— Возможно. Ограблен антикварный магазин.
Он проходит мимо, оставив меня стоять с открытым ртом.
— Идем к стоянке. Кстати, я видел по телевизору твое интервью, — кричит он, обернувшись.
Он улыбается, но мне сейчас не до этого, я поглощена новым ограблением. Решительно перекидываю
