среагировать, как демонесса оказалась на столе, с него с невероятной ловкостью и грацией перепрыгнула на соседний, оттуда – на следующий. И лишь когда она оказалась на том самом столе, на котором были свалены плащи и винтовки, компания вдруг спохватилась и среагировала. Один из нордлингов, невысокий, но очень плечистый, с косичками как у первоклассницы, что-то заорал на своем языке, попытался схватить ногу демонессы, но в результате получил такой пинок каблуком в середину лба, что стук от удара разнесся по всему кабаку, перекрыв все другие звуки, а сам нордлинг отлетел назад, завалив попутно одного из южан.
Один из «певцов» тоже попытался схватить Лари за ногу и сдернуть со стола. С человеком, даже с самым ловким, это получилось бы, но не с тифлингом. Уследить, как она увернулась, я тоже не смог, зато прекрасно увидел, как каблук второго сапога ударил во второй лоб. С точно таким же эффектом. У того закатились глаза и он с грохотом опрокинул спиной соседний стол. А на Лари бросились все разом. Маша вскочила, я почувствовал, как через нее словно холодный ручей потек, она привлекала Силу.
– Не спеши! – крикнул я ей.
Сам же я уже несся в строну разгоревшейся драки, успев отметить, что кабатчик накручивает диск на висящем на стене телефоне. Жди жандармов.
Меня увидели не сразу, все смотрели на хохотавшую и сбрасывающую пинками барахло со стола Лари. Поэтому мне удалось с ходу пнуть в колено одного из стоявших, после чего захватить его за шею и опрокинуть затылком на соседнюю лавку, попутно добавив еще и с ноги куда то под ребра. В ту же секунду меня заметил и налетел один из южан, с выпученными бешенными глазами. Я успел заметить у его на руке надетый кастет с шипами. Увернулся от прямого удара в лицо, успел в нырке ухватить дубинку и, выпрямляясь, ударил не прямым, как можно было от меня ожидать, а чуть снизу и наотмашь, не дотягиваясь до него. Дубинка со щелчком разложилась и увесистый набалдашник с хряском врезался ему в скуловую кость, глубоко рассекая кожу. Этого хватило для того, чтобы он ухватился за лицо руками, закачался и получил еще один удар, сбоку по шее, вырубивший его окончательно.
Тем временем вокруг Лари события просто кипели. А она взялась за латиг, но не за рукоятку, а за середину, используя рукоять как кистень. Может и правильно, концами латига убить нетрудно. А она и так орудовала им мастерски. Кнут метался подобно летучей взбесившейся змее, обмотанная кожей тяжелая рукоятка била по подставленным рукам, по головам, по спинам. Второй нордлинг сумел зайти сзади и даже занес кистень, но тот вдруг потянул его назад, как будто кто-то невидимый рванул оружие на себя, а я почувствовал легкую волну маги. Маша все же вмешалась, и вмешалась аккуратно. Умница!
Выигранной паузы Лари хватило, чтобы заметить опасность и приложить нордлинга кнутовищем по башке, от чего тот просто взвыл, упал на колени и схватился руками за голову. Тем временем вскочил на ноги певец, которого Лари сбила с ног первым, и бросился на нее, теперь уже аккуратно, не горячась, понимая, что против него не забуянившая девчонка в подпитии, а серьезный противник. Вскочил на ноги и тот, которого я сбил с ног первым. И вытащил нож. Хороший такой, крепкий, средней длины нож с чуть изогнутым клинком, гномьей работы. Таким кишки выпускать как нефиг делать. И пошел на меня, делая рукой с оружием небольшие финты. Второй южанин начал обходить меня сбоку. К Лари направился поднявшийся на ноги главарь, уже оправившийся, хоть и морщившийся с каждым шагом. И который вдруг резко споткнулся о неожиданно придвинувшийся ему прямо под колени табурет, но не упал, а отскочил в строну.
Раздался свист, что-то неуловимое мелькнуло в воздухе, выбитый страшным ударом нож вылетел из руки «певца», а сам он схватился за запястье, сморщившись от боли и резко отскочил назад. Это Лари развернул латиг в «боевую позицию» и влепила прямо по зажатому ножу. Заодно и высушив кисть наемника. Южанин резко отскочил в сторону. Получивший по голове нордлинг отбежал чуть назад, но лишь для того, чтобы выбрать позицию для атаки, которая и не замедлила. Пущенная могучей рукой тяжелая табуретка почти настильно полетела в спину Лари, но вдруг изменила направление и ударила сиденьем плашмя по морде крадущегося южанина, сбив его с ног с такой силой, что каблуки подлетели выше головы.
Главарь уже вооружился своим тесаком. На ноги сумел подняться нордлинг, получивший в лоб от Лари, и тоже достал искривленный нож. Второй северянин снова взялся за свой кистень и пошел к нам. И в этот момент раздался переливчатый свист, знакомый каждому в Новых государствах. Полицейский свисток. И драка замерла.
В двери вошло человек десять жандармов сразу. А у всех дерущихся из рук мгновенно исчезло холодное оружие. А на лицах появилось выражение: «ой, а что случилось?». Драка просто испарилась, потому что шутить с жандармами не стоит. Даже в случае простой драки месяцев по пять тюрьмы получить как нечего делать. А кому охота пять месяцев на осушении болот проработать?
– А ну, расселись все. – прорычал старший жандармский унтер. – По местам, откудова встали, если не хотите сразу по пятнадцать суток схлопотать.
Лари мило улыбнулась представителю власти, легко спрыгнула со стола на две ноги, и пошла, покачивая бедрами так выразительно, что даже утиравший с лица кровь южанин уставился на нее. И через несколько секунд она уже сидела, закинув ногу на ногу. Ну и я счел за благо вернуться за стол и сразу налить себе пива, успокаиваясь. Потому что сердце от выплеска адреналина стучало так, что я боялся, что это будет заметно. Даже через толстый свитер. А вот Лари была идеально спокойна, почти блаженна.
– Ты это зачем сделала? – прошептал я.
– Просто так. – ослепительно улыбнулась она, продемонстрировав влажные белые клыки. – Скучно стало. Тебе разве не понравилось?
Тем временем банда тоже рассаживалась кое-как на свои места под бдительными взглядами жандармов. Некоторым из них досталось неслабо. Особенно тому, к которому прилетела табуретка, пущенная рукой его товарища. Он до сих пор пребывал без сознания, лежа на полу. Над ним присел главарь и тот нордлинг, что его предметом мебели приложил. Затем главарь повернулся к нам и так посмотрел, что я сразу понял – есть у нас проблемы. И немалые.
Я с тоской глянул на Лари. Скучно ей стало, понимаешь. Вот теперь то повеселимся. Особенно, если они нас за стенкой перехватить сумеют, где жандармы не прибегут. Интересно, они поняли, что у нас Маша колдунья, или не сообразили, откуда столько неудач в драке?
Тем временем старший унтер извлек из планшетки бланк протокола, а в кабак вошло еще одно лицо – местный целитель, который сразу же направился к валяющемуся без сознания южанину. В общем, ситуация под контролем. Осталось только прикинуть размер штрафа, который с нас сдерут. Без этого не обойдется. Плюс посуда битая.
36
– Лари, пятьдесят золотом штрафа. И еще десятка за ущерб.
– Тебе жалко для девушки? – с ехидной улыбкой повернулась на ко мне.
Мы вышли втроем из жандармского участка, где долго и уныло отвечали на вопросы озлобленного на весь мир старшего унтера, которого сорвали с насиженного места аж в Торжке, и прислали сюда, в деревню, вместо местного командира, отданного под трибунал за разгильдяйство. А затем я оплатил штраф. А затем внес помимо штрафа сто рублей ассигнациями в пользу кабатчика, за битую посуду и прочий ущерб.
– Лари, мне для тебя – ничего не жалко, красота ты наша демоническая. – вздохнул я. – Но это для тебя, а не для бюджета села Броды, и не для кабатчика Феоктистова, толстомордого.
– Зато я повеселилась. – заявила она. – Если тебя настолько душит жаба, можешь заплатить из моей доли за березняковского бхута.
Я вздохнул и проклял себя за излишнюю галантность. Нет во мне душевных сил вычесть эти деньги из ее доли, а следовало бы. Только взбалмошной и драчливой демонессы нам в наших странствиях не хватало. Если она так в каждом селе будет веселье устраивать, то нам никаких денег не хватит, чтобы откупаться от властей.
– Ну ладно, надулся. – протянула она насмешливо и ткнула острым кулачком в плечо. – Скажи еще, что не было весело.
– Ага. Особенно весело будет, если они по пути в Пограничный на нас засаду устроят. И расстреляют из восьми стволов.
– Ерунда! – отмахнулась она. – Маша нас опять щитом прикроет. Правда?
С этими словами она отвесила задумавшейся колдунье шлепка, отчего та взвизгнула и уже привычно закрылась от нее мной, забежав и встав с другой стороны.
– Лари, ну ты вообще уже! Люди же кругом! – покраснев, возмутилась она.
– Верно. – с преувеличенно серьезным видом кивнула Лари. – На публике такими делами не занимаются. Дождемся, когда мы останемся вдвоем, дорогая.
– Гадина! – фыркнула Маша, покраснев еще гуще. – В змею тебя бы обратить!
– Зачем? Яда во мне и так хватает, а змея не будет тебя возбуждать, если ты, конечно, не окончательная извращенка. – почти пропела в ответ демонесса и показала острый розовый язык.
– Ты можешь о чем то другом говорить, кроме… этого?
– Могу. – кивнула Лари. – Но не хочу. Об «этом» интересней всего, если с тобой. И это тебя возбуждает, ну призна-а-айся.
Последнее слово она протянула с каким-то грудным урчанием, словно пригревшаяся кошка. Маша лишь еще раз фыркнула.
– Меня возбудило бы, если бы тебя арестовали сейчас и дали бы мне отдохнуть от тебя недельку.
– Ну вот, видишь, ты и созналась – обличительно уставила на нее тонкий палец демонесса. – Ты мечтаешь увидеть меня в цепях и кандалах. Теперь я точно знаю, что тебя возбуждает, шалунья ты моя.
При этом она сделала вид, что собирается потрепать Машу по волосам. Та увернулась, задохнулась, и не ответила ничего. Я тоже не вмешивался, потому что такие перепалки превратились в их стиль общения. Молодая колдунья оказалась девушкой приличной и немного застенчивой, неизвестного возраста демонесса, как выяснилось, была особой ехидной, веселой и склонной к хулиганству, поэтому по-другому они общаться и не могли. На самом деле ничего «криминального», кроме сомнительных шуточек, между ними не происходило. А я все больше и больше задумывался о том, что вовсе не отказался бы от «криминала» между Лари и мной. Ну да ладно, вечно я не о том думаю. Говорили мне много раз: «Сашка, не доведут тебя девки до добра!». И я в это верю.
– Ладно. Смех смехом, а трындец кверху мехом. – заявил я. – Лучше всего нам выехать сегодня.
– В ночь? – поразилась Маша.
– В ночь. – кивнул я. – И проехать хотя бы километров пятьдесят, после чего можно встать лагерем в лесу.
– Зачем? – удивилась Лари.
– Затем, что они завтра наверняка попытаются выехать раньше, чем мы. И примут нас на дороге.
– Они где остановились? – спросила она. – В «Приюте путника»?
– Лари. – я даже остановился и уставился ей прямо в ее угарные зеленые глаза. – Если ты что-то с кем-то из них сделаешь ночью, то завтра никого отсюда
