— Знаешь, что! Ты здесь героя из себя не разыгрывай. — он начал говорить холодно и теперь уже, по настоящему зло, — Я давно должен был сообщить руководству о твоих выходках.
Куратор встал и с силой оттолкнул ногой стул, так, что тот заскрипел о неровный пол всеми четырьмя ножками. Выместив раздражение на беззащитной мебели, Заболоцкий стал напряжённо расхаживать взад и вперёд по комнате.
Венский смотрел на него, как на большой, неугомонный маятник старинных часов.
— Но так уж сложилось… — проговорил Заболоцкий, не переставая мельтешить у Венского перед глазами. — Что я отчасти виноват в произошедшем. Я дал слово, что исправлю ошибку, и я исправлю её. Но ты! Ты должен помогать, а не вносить лишнюю суету. Помогать, Саша!
— Помогать… — эхом отозвался Венский, — Путём устранения Ридгера.
— Что? — Заболоцкий остановился, и сделался похожим на одно большое ухо. — Что ты сказал.
— Я сказал… — Венский проглотил тягучую слюну. — Я сказал, что виделся с Ридгером.
— И? — сходство куратора с ухом становилась более явственным.
— И ничего. — взгляд Александра устремился куда?то вдаль, сквозь, Заболоцкого, сквозь толстые стены участка.
Заболоцкий, вышел из состояния абсолютного слуха, растерянно настраиваясь на сбитую Александром первоначальную вещательную волну.
— Ты стал слишком сентиментальным, Венский. Не нужно было устраивать длинные дебаты с бывшим товарищем, тем боле тебе…тем более сейчас…
Глаза Венского сузились, и теперь сверлили затылок куратора, который отвернулся и раскачиваясь на пятках, продолжал развивать свою мысль.
— Ридгер, не новичок, не первогодка, он много знает и много может, если ты конечно забыл. Он опасен! Ты не должен был вступать с ним в дискуссию, ты должен был сделать свою работу.
Венский бессильно уронил голову, на две расхлябанных, безвольно лежащих на столе плетьми, руки. Если бы можно было застонать, он застонал бы, но нельзя…не теперь…но как же больно! Всё, рушиться! Военное братство, которое Венский, как наивный малолетка, старался сохранить в своём сердце, превращалось в уродливую старуху, пересчитывающую деньги и мерзко хихикающую, над инфантильностью здоровенного мужика. Быть может, рано утверждаться в своих подозрения, но старуха смотрела на него противными, подёрнутыми белёсой поволокой глазами, и просто вынуждала потерять самообладание.
— Значит всё?таки ты! — проговорил Венский не поднимая тяжёлой головы с рук.
Заболоцкий замер.
— Я не говорил тебе о нашей дискуссии с Ридгером… — Венский поднял голову и посмотрел на повернувшегося к нему лицом Заболоцкого так, что тому захотелось вызвать наряд. — … Но тебе и не нужно ничего рассказывать, ты контролируешь ситуацию с двух сторон. Доктор…это ты крыса, которую нужно, сжечь в пустой консервной банке, на глазах у твоих же сородичей.
Заболоцкий, сделал шаг назад, но мгновенно остановился.
— Я подозревал…но… — Венский просто мотал головой из стороны в сторону. Слова превратились в немые образы, самопроизвольно вылетающие из слегка приоткрытого рта.
— Да, ты что мелишь! — Заболоцкий, пришёл в себя, после столь оглушительных обвинений и тут же ринулся в наступление. — Что ты мелишь, боец! Ты видимо окончательно сбрендил, от своих видений. Да я…да если бы не я…
— Если бы не ты… — повторил Венский. — Если бы не ты…
Заболоцкий нарочито шаркая ногами, подошёл к столу. Расслабленный, и спокойный он теперь навис над Венским, пренебрежительно оценивая его ватное беззащитное состояние.
— Может успокоишься и поговорим, нормально. — произнёс он тихо.
— Я спокоен. — ответил Венский так словно находился в полуобморочном состоянии.
Ему больше не о чем было волноваться. Венский догадывался о роли Заболоцкого в игре, но гнал от себя неудобную правду, гнал и в душе молился, что бы его подозрения оказались наваждением…не оказались. Привычный мир, рассыпался на куски, и те сгорали ярким голубым пламенем, оставляя лишь кучки серого невесомого пепла, исчезающего, от еле слышного дуновения ветерка.
— Я чрезвычайно спокоен. — как заворожённый повторил Александр.
— Ты размяк, превратился в кисель. Такие люди приносят много вреда, гораздо больше чем пользы. — разочарованно бросил Заболоцкий.
— Размяк…превратился в кисель. Это, верно. — всё так же безучастно согласился Венский, — От меня тебе больше вреда. И что же ты собираешься делать? Избавиться от меня? Прямо здесь?
Заболоцкий ухмыльнулся. Вид его сделался участливым и он с неглубоким вздохом присел напротив Александра.
— Саша. Я не знаю, что ты себе надумал. Я понятия не имею, что наговорил тебе Ридгер, но я знаю точно, не время распускать сопли и строить теории заговора там, где их нет. — он постучал ладонью по столу, — Я здесь. Я пришёл, что бы вытащить тебя из очередного дерьма, а ты мне кидаешь в лицо обвинения, которые могут сильно задеть мои чувства. Разве так делают?
Венский отрицательно кивнул.
— В твоём мире, нет. В твоём мире, используют любую возможность получить выгоду, а затем пускают вход, всё что имеют в запасе. Если бы ты был на моём месте, то скорее всего, воспользовался возможностью, вышел бы отсюда, дождался подходящего момента и ударил бы наверняка. Ударил бы жёстко, но без синяков, что бы ни одной зацепки, ни одного доказательства. — теперь Венский смотрел на куратора с усмешкой, — Но ты забыл, что никто не идеален, и каждый совершает ошибки. И я…и ты…все…
— Всё? — лицо Доктора превратилось в подобие восковой маски не выражающей никаких чувств. — Вижу что ты выходишь из состояния меланхолии.
— Зачем я тебе, Доктор? — неожиданно спросил Венский, — Почему ты так вьёшься вокруг меня?
От напряжения восковая маска на лице Заболоцкого, начала оплавляться, открывая взору Венского истинное лицо, куратора, бывшего куратора, бывшего товарища, бывшего сослуживца известного носившего когда?то псевдоним Доктор, за его умение вытаскивать товарищей из путанных ситуаций.
— Хочешь всё знать? Хочешь сыграть в открытую? Хорошо! — Заболоцкий хлопнул в ладоши, — Давай в открытую! Ты, Саша идеалист, а идеалисты легко управляемы. Ты съедаешь всё, что тебе преподносят, если меню не выходит за рамки утверждённого тобой рациона. Ты даже не смотришь в тарелку, просто жрёшь и не знаешь, что кормят тебя уже кашей без масла, и мясо давно тухлое, но ты не заметишь этого, пока будешь уверен, что на кухне свои ребята, и они не подведут. Ты живёшь прошлым, и не желаешь выходить из образа, который давно никому не нужен. С тобой надо обращаться как с заигравшимся ребёнком, который видит вместо досчатого пола, на котором расставлены его солдатики — поле боя, а вместо оловянных истуканов — героев. Ты фанатик, и пойдёшь на всё за своих идолов.
Венский слушал Доктора и кровь всё сильнее стучала в его висках. Скупой на чувства взгляд начал приобретать окрас и становиться тяжелее и тяжелее.
— Видишь, Венский. — читая его как книгу проговорил Доктор. — Ты даже сейчас, хочешь кинуться на меня, и драться за своих солдатиков. Ты настолько предсказуем, что использовать тебя одно удовольствие. Тебе даже платить много не надо…
Он смотрел на Александра, нагло и цинично. Образ праведника окончательно растворился и оголившаяся сущность больше не нуждалась в прикрытии.
- …Единственное, что меня смущало, это то же, что и привлекало в тебе. Идеалисты не долговечны, они управляемы пока существуют их моральные ценности, а затем….
Венский вскинул брови, последнее высказывание позабавило его. Открытый вызов всегда придавал ему сил и уверенности.
— Значит всё?таки решил избавиться? — он усмехнулся. — Валяй…если конечно сумеешь.
— Саша, Саша… — сочувственно изрёк Доктор, — Твоё простодушие, во истину, не знает границ. Я уже давно избавился от тебя. Ты убийца, Венский. Ты убил Славина, ты ранил женщину, которая пока жива и конечно даст против тебя показания, есть оружие с твоими пальцами, тебя разыскивают. Заметь, мне даже не нужно ничего предпринимать. — и Заболоцкий, подкрепляя свои слова аргументами, обвёл рукой
