проснулся и решил, что пришло время завтрака. Я позвонил в обслуживание номеров и заказал полный поднос всякой снеди. Примерно на пятьдесят долларов, по ценам нью-йоркского «Шератона», с учетом налогов на оборот и чаевых. Сэнсом и глазом не моргнул. Он сидел на стуле, подавшись вперед, и кипел от раздражения и нетерпения. Спрингфилд выглядел куда более расслабленным. Четверть века назад он вместе со своим командиром совершил путешествие в горы и разделил с ним бесчестье.
«Порой наши друзья становятся врагами, а враги – друзьями». Но я отлично видел, что Спрингфилда все это не волновало. Никаких целей, планов или амбиций. Он оставался тем, кем был тогда, – парнем, который делает свою работу.
– А ты мог бы его убить? – спросил я.
– У него были телохранители, – ответил Сэнсом. – Нечто вроде внутреннего круга. Верность там фанатична. Представь себе морскую пехоту или водителей грузовиков и умножь на тысячу. Нас обезоружили в сотне ярдов от лагеря. Мы никогда не оставались с ним наедине. Рядом постоянно болтались какие-то люди. Не говоря уже о детях и животных. Они жили в каменном веке.
– Он был долговязым куском дерьма, – вмешался Спрингфилд. – Я мог бы протянуть руку и свернуть его тощую шею в любой момент.
– А у тебя было такое желание?
– Можешь не сомневаться. Потому что с самого начала я знал, что так будет. Возможно, мне следовало с ним разобраться, когда погасла лампа-вспышка, – все равно что переломить батон в итальянском ресторане. Тогда бы все выглядело куда лучше.
– Самоубийственная миссия, – сказал я.
– Но она спасла бы множество жизней впоследствии.
Я кивнул.
– Как если бы Рамсфелд вогнал нож в Саддама.
Парень из обслуживания номеров принес мой заказ, и я согнал со стула Сэнсома, чтобы поесть за столом. Сэнсом вытащил сотовый телефон, с кем-то поговорил и подтвердил, что обвинение против меня за нарушение закона в метро снято. Полиция Нью-Йорка более мной не интересовалась. Потом он сделал второй звонок и сообщил, что ФБР не намерено отказаться от претензий ко мне – и ситуация выглядит не лучшим образом. После третьего звонка Сэнсом сказал, что начальство из Министерства национальной безопасности не собирается идти на компромиссы. Они подобны собаке с костью. На федеральном уровне у меня возникли самые разнообразные проблемы. Препятствие отправлению правосудия, нападение и побои, раны, нанесенные смертельным оружием.
– Конец истории, – сказал в заключение Сэнсом. – Мне придется обратиться прямо к государственному секретарю.
– Или к президенту, – добавил я.
– Я не могу сделать ни того, ни другого. В данный момент Министерство национальной безопасности ведет охоту на активное подразделение «Аль-Каиды». При сегодняшних настроениях с этим не поспоришь.
«Политика – это минное поле. Ты проклят, если делаешь что-то, и проклят, если не делаешь».
– Ладно, я справлюсь – до тех пор, пока буду знать, какова форма поля боя, – сказал я.
– Строго говоря, это не твое сражение.
– Джейкоб Марк будет чувствовать себя лучше после того, как все закончится.
– Так это ты для Джейкоба Марка? Федералы все сделают и без тебя.
– Ты думаешь? Федералы ничего не сумели найти. Ты хочешь, чтобы твоя история тянулась бесконечно?
– Я не понимаю, ты для кого это все делаешь – для Джейкоба Марка или для меня?
– Для себя.
– Но ты тут совсем ни при чем.
– Мне нравится отвечать на вызовы.
– На свете есть множество других вызовов.
– Они прислали мне диск, и теперь это мое личное дело.
– Они придумали ловкий тактический шаг. Если ты отреагируешь, они победят.
– Нет, если я отреагирую, они проиграют.
– Мы не на Диком Западе.
– Тут ты совершенно прав. Мы живем на прирученном Западе. Пора перевести часы назад.
– Ты даже не знаешь, где они находятся.
Спрингфилд бросил на меня взгляд.
– Парочка идей у меня есть, – заверил его я.
– А прямой канал связи с ними остался?
– После того как я получил диск, она мне больше не звонила.
– Иными словами, с того момента, как устроила для тебя западню.
– Но я думаю, она еще позвонит.
– Почему?
– Потому что она так хочет.
– Она может победить. Один неверный шаг, и ты станешь ее пленником. И в конце концов расскажешь все, что она хочет знать.
– Сколько раз ты летал на коммерческих рейсах после одиннадцатого сентября? – спросил я.
– Сотни, – ответил Сэнсом.
– Могу спорить, что каждый раз в каком-то отдаленном уголке твоего сознания жила надежда, что на борту окажутся угонщики и ты увидишь, как они решительно идут вдоль прохода; тогда ты встанешь и вышибешь из них дерьмо. Или умрешь в схватке с ними.
Сэнсом наклонил голову, и на его губах появилась грустная улыбка. Он улыбался впервые за долгое время.
– Ты прав, – сказал он. – Так бывает каждый раз.
– Почему?
– Я захотел бы защитить людей в самолете.
– А еще – выплеснуть свое возмущение и сжечь ненависть. Я бы так и сделал. Я любил Башни- близнецы. Мне нравился мир, каким он был раньше. У меня нет политических навыков. Я не дипломат и не стратег. Я знаю свои слабые и сильные стороны. В целом вероятность того, что я встречусь с активной ячейкой «Аль-Каиды», не превышает вероятности попадания всех моих дней рождения на Рождество.
– Ты безумен. С такими вещами не сражаются в одиночку.
– Ты знаешь другой путь?
– Министерство национальной безопасности рано или поздно их найдет. Они организуют операцию, в которой будут принимать участие полиция Нью-Йорка, ФБР, команды спецназа, сотни парней и самое разное оборудование.
– Грандиозная операция с множеством несопоставимых частей.
– Но тщательно спланированная.
– Ты участвовал прежде в таких операциях?
– Пару раз.
– И какие были результаты?
Сэнсом не ответил.
– В одиночку всегда лучше, – сказал я.
– Может быть, и нет, – вмешался Спрингфилд. – Мы проверили компьютеры Министерства национальной безопасности. Хосы привезли с собой большой отряд.
– Сколько?
– Девятнадцать человек.
Глава 68
Я закончил свой завтрак. Кофейник опустел. Тогда я допил бутылку воды за восемь долларов и бросил ее в корзину для мусора. Она ударилась о край с пустым пластиковым стуком и покатилась по паркету. Плохой знак для суеверного человека. Но я никогда таковым не был.
