— Если б я была смертной, я была б сейчас пунцовой от стыда! Ника! Ну, причём здесь любовь?
— Ты защищаешь Винсента, потому что всё ещё любишь Алана. Я понимаю тебя. Он… такой же, а значит, став carere morte, пойдёт тем же путём. А ты не готова потерять его снова, поэтому воспротивилась желанию Владыки обратить его.
На это Мира ничего не сказала. Она вновь уставилась на огни за окном и скоро они задрожали, заплясали, расплылись — то слёзы встали на глазах.
— Ты плачешь? Извини, я задела старое, не подумав.
— Я не плачу. Просто я только сейчас поняла, как будет сложно… Но вместе мы справимся. Недаром Ника значит победа. Спасибо, что осталась со мной, — Мира открыто, ясно посмотрела на Нику. Но вампирша почему-то хмурилась:
— Мне не ясно одно. Ты сказала: Винсент только помогает охотникам, а сам не охотник. Чем в рейде может помочь обычный смертный? Он будет обузой.
Мира вздохнула. Вот, это и совершилось. Пора посвятить в свою тайну ещё кого-то. Право, для неё одной она слишком тяжела!
— Винсент — необычный смертный. Знаешь сказку о Даре, Ника? Он Избранный, что спасет наш мир. Он способен исцелить проклятие carere morte. Поэтому он так нужен Владыке: Дэви хочет сделать из него Великого вампира.
— Что?! — подруга потемнела лицом. — Избранный? Исцеление проклятия?! Ты смеёшься?
— Нет. Был бы он обычным смертным, стали бы его наперегонки искать соперничающие владыки? Он Избранный, Ника. Я видела его кровь. Она… светится.
Светлые глаза вампирши сузились от злости:
— Исцеления проклятия! Ты того и гляди начнёшь проповедь читать! Может, ещё Спасение мне посулишь за помощь?! Нет уж, уволь меня от этой чуши. Я carere morte уже двадцать лет. Я четырнадцать лет Высшая! К тебе являются днём призраки тех, кого ты убила? Нет? А я болтаю с ними дни напролёт… Не хочу возвращаться в жизнь. Мы делаем выбор один раз. Один раз, Мира! Не хочу видеть, не хочу верить в твоего Избранного!
— Ника, что ты…
— Не говори ничего, я не слушаю тебя. Сейчас я не могу уйти: солнце близко. Я останусь у тебя, вечером уйду. Навсегда! И не смей говорить о своём Избранном, если хоть каплю любишь меня!
— Ника, послушай…
Подруга погрозила ей пальцем, предупреждая новые слова.
Глава 20 Месть Луны
Началась другая жизнь. Днём учёба в стенах Академии, ночью — на улицах Доны. Избранный выходил в рейды каждую ночь, и теперь он не был одинок. Охотников в Доне, — полюбил шутить он, — едва ли не больше, чем вампиров…
Кардинский миф о злобных фанатиках был развенчан. В давние времена Орден собрала аристократия Карды. Сейчас этой умножившейся силе служили многие люди, разные люди, бывшие и нынешние студенты Академии, отпрыски некоторых знатных семейств и самые простые выходцы из Карды и Доны. Кого-то в Орден привёл долг, кого-то простое любопытство и многих, многих — месть. Новые друзья ждали, что и он будет мстить, но Винсент сохранял прежние взгляды на проблему carere morte. И скоро пошёл слух, что сам он один из них, Низший или бывший новообращённый. Слух подогревало и его странное умение — чувствовать вампиров на расстоянии.
Странно, но Винсенту не понравилась Дона. Этот город — живой, меняющийся, мчащийся в будущее, остался чужим ему. Избранному была милее Карда — тёмная, загадочная и полная пустоты. Carere morte в Доне было больше в десятки раз, чем в Карде, но почему-то ощущение дыр, оставляемых ими в мироздании, в столице оказалось гораздо слабее. Или, может быть, Избранный стал хуже видеть? Высокое солнце днём слепило его. Свет фонарей ночью разгонял тьму, не давал увидеть её оттенки. Река, чистая и быстрая, казалось, таит в себе какую-то угрозу. Вдобавок скоро появился новый тревожный знак: если Винсент пробовал приглядеться, чтобы установить точное местонахождение вампира, на него находило странное безволие. Он чувствовал, что воронка пустоты на другом конце нити тянется к нему — и сам стремился к ней. Из наблюдателя он превращался в потенциальную жертву. Прежде его защитой от carere morte было сострадание к ним, сейчас же он переставал ясно видеть их истинный облик. Чары брали верх, и он оставался беззащитным. Он боялся, что очередная встреча закончится его смертью или, того хуже, обращением. Что же это? Может ли его Дар изменяться? Может быть, однажды он исчезнет вовсе?
Плохо, что никто в Ордене не мог ответить на его вопросы. Удивление от его необычных способностей у охотников скоро прошло и наступило молчание. Оно наступило внезапно, словно по приказу. Винсент знал, почему. Глава Ордена, Филипп Латэ, в котором он надеялся найти поддержку, невзлюбил его. Узнав о его Даре, он замкнулся в молчании и, должно быть, оно оказалось заразным! Ни вопроса, ни попытки объяснения, ни слова о Даре! Будто нет ни его, ни Избранного! Будто странная способность Винсента чувствовать вампиров вполне обыкновенна… Всё чаще Избранный вспоминал слова Линды: 'Охотники — враги тебе. Им не нужен твой Дар'.
…Бедная Линда! Она погибла вскоре после того, как он покинул Карду. По слухам, её разрубленное на куски тело зарыли на Лысом холме. Конор всё же не простил вампирше предательства. Едва Низшая возвратилась, выполнив последнее задание, как он отдал её толпе, в назидание другим своим подданным… Теперь, издалека, Винсент гораздо лучше понимал и её, и её господина. Да, Орден странно отнёсся к известию о Даре!
Он искал разумное объяснение холодности новых соратников — и не находил. Может быть, он просто многого от них ждал? Сложно не поддаться магии слова 'Избранный'! Спустя год Винсент даже не был одним из них, и это ужасно огорчало его. Избранный чувствовал: посвящение в охотники могло бы помочь разбудить его Дар. Но глава отказывал в посвящении, ссылаясь то на слишком юный возраст адепта (при том, что среди охотников находились и шестнадцатилетние), то на его легкомысленное отношение к Служению (здесь Винсент поспорил бы, если б ему дали слово), то на пренебрежение общими для всех охотников правилами (Винсент считал: пока его не приняли в Орден, общим правилам он следовать не обязан). Прийти к соглашению им не удавалось, глава пресекал любые разговоры о Даре и предназначении Избранного, зато на каждой лекции, — он преподавал в Первой Королевской философию, — мучил Винсента вопросами о различных абстрактных категориях науки о любви к мысли, и во взгляде главы в эти моменты читалось: Избранный обязан знать ответы на них!
Махнув на вредного философа рукой, Винсент отправился в рейды. Он убедил нескольких охотников позволить ему сопровождать их, хотя правилами было запрещено брать в рейды не прошедших посвящение в Орден. Он помогал охотникам находить вампиров, требуя взамен побыть с пойманным немного времени. Избранный продолжал попытки исцеления carere morte.
Прозрачным летним вечером они встретились на площади Ратуши. Отряд, который сегодня согласился принять помощь Винсента, патрулировал верхнее улицы Сатура. Район считался спокойным, и Избранный порадовался ещё одной пустой ночи. После случайной встречи с Мирой, Винсент боялся вновь выйти на неё. Избавить вампиршу от сетей охотников ещё раз ему вряд ли удастся!
— Верно ли, что во время рейда с Кустосом, ты отпустил вампира, которого сам же указал? — первое, что спросил Марк. Винсент вздохнул:
— Вампиршу. Я не отпустил её. Её отбили друзья-дикари…
— И не покалечили смертного, лишённого защиты? — хмыкнул охотник. — Что с тобой, Винсент? Ты жалеешь их?
Избранный промолчал. Рассказывать Марку свою теорию вампиров-'больных, нуждающихся в исцелении' было бесполезно. Марк, высокий, хмурый охотник, пришёл в Орден всего два года назад, но на его счету было уже четыре десятка бессмертных. Велика была его жажда мести!
— А, говорят, carere morte можно вылечить водой из Источника, — заметила Анна, всегда
