комнатенку в общаге, с удобствами в конце коридора. К тому же, вскоре Карпова уплотнили Аркашей, беженцем из Узбекистана.
То, что Олег приехал «с самой Москвы», у новых сотрудников вызвало лишь пошлое злорадство. Несколько месяцев Карпов привыкал к подозрительным взглядам и доказывал, что с прежнего места его выгнали по чистому недоразумению. В это, конечно, никто не верил.
Дружбы Олег никому не навязывал, слишком уж горький урок преподал ему Дубровинск. Карпову вполне хватало двух собеседников: подселенца Аркаши и бесшабашного весельчака Валеры на работе. Пара анекдотов во время перекура да вечерняя бутылка вина с соседом – таков был суточный лимит общения, который отмерил себе Олег.
Карпов стоял у дома культуры и растерянно глядел по сторонам. Низко над головой висели пузатые тучи, и это означало, что солнышка, даже зимнего, дохленького, сегодня не предвидится. А удастся ли вообще дожить до светлого дня? Или весну с ручьями и робкой зеленью встретит уже не он, а некто в его обличье – положительный, оболваненный, запрограммированный?
Надо было идти, и Карпов пошел – с каждым шагом набирая скорость. Он побежал бы, но мешали тяжелые унты и толстый тулуп из нестриженой овчины, а еще неспортивная мысль о том, что до общаги слишком далеко, дыхалки не хватит. Лишь на мгновение Олег остановился у засыпанной выбоины, посмотрел, ковырнул тупым носком – ладно сработано, наши люди так не делают! – и поспешил дальше, стараясь не поскользнуться на раскатанном тротуаре.
В общагу. Только проверить. Только убедиться, что Аркадий еще здоров. Одному больше невмоготу. Только убедиться, и все. Ведь не могли же они подселить инфицированного и потом полтора года ждать. Так что если бы Аркашу и заразили, то уже здесь, после приезда. А за этим Олег следил, ох как следил! Целую систему разработал: то варежки подарит с заводским клеймом, заведомо краденые значит, то спиртом угостит, опять же ворованным, то десяточку под кровать подбросит, особенно перед самой зарплатой, когда в кармане – одни ключи. Сосед вел себя естественно: подарки принимал, спиртом угощался, найденным деньгам радовался. Выходит, не идеальным был. Здоровым.
«Последний раз проверить, доказать самому себе, и можно будет открыться, – подумал Олег. – И сразу станет легче, это известно. Ведь в компании и помирать веселей».
Половина окон в общежитии погасла – люди ушли на работу. Аркадий же частенько опаздывал, похоже, его начальство смотрело на это сквозь пальцы. Вот и сейчас на четвертом этаже сквозь занавеску, сварганенную из казенной простыни, был виден его силуэт.
Аркадий брился. Не сидел, уставившись в стену, а ходил, выглаживал машинкой впалые щеки и что-то попутно ел.
Успел! Успел!
Олег так обрадовался, что начисто забыл про свой план. По лестнице он мчался, как на свидание, перепрыгивая через две ступеньки.
– …так ему и передай: к пятнице третью линию не запустить, – донеслось до Карпова, и он слегка разочаровался, поскольку был уверен, что Аркадий один. – В лучшем случае, ко вторнику. Это если рембригада будет вкалывать все выходные.
Из комнаты, раздосадовано грохнув дверью, выскочил незнакомый мужчина. Аркаша сидел на кровати и изучал какие-то чертежи.
– Забыл чего? – проронил он.
– Это кто такой? – требовательно спросил Олег.
– С работы. Зачем вернулся-то?
– Аркаш, у тебя есть полчаса? Хотя что я говорю? Ты выслушай меня, вот и все! Такое узнаешь… Возьми сигарету и держись покрепче. И никому ни слова!
Карпов раскрыл свою тайну торопливо, но толково. На деталях не останавливался – только суть. Даже сам удивился, насколько получилось красиво и убедительно.
Сосед слушал, с сомнением покачивая головой, но не перебивал. Под конец он и вовсе стал хлопать ладонью по коленке, будто сам о чем-то подобном догадывался, но не мог эти догадки свести в одну теорию, или смог, но испугался поверить.
– А ведь точно! – воскликнул он. – Я мучился, думал: что же с моей Маринкой случилось? А она… да… А потом еще Николай Степанович, а потом – Севастьянов, Горохов, Хошимов… Почему, думаешь, я из Бухары уехал? Сначала в Питер подался…
– И что? – страстно спросил Карпов.
– А ничего. Только освоился, чувствую: меняется все. Прямо на глазах. Не узнаю людей, перестаю их понимать.
– Что же теперь делать?
– Есть у меня в цехе двое. Они, кажется, тоже подозревают. Для начала надо объединиться. Четверо – это уже сила. И ты у себя в отделе приглядись, покумекай. Ведь не может такого быть, чтобы никто и ничего…
– Правильно! Чем больше нас будет, тем лучше. Главное – не посвящать случайных людей. Представляешь, что может подумать тот, кто сам этого не испытал? Нас же в дурке пропишут!
– Факт, – кивнул Аркадий. – Тогда мы точно сопротивляться не сможем.
Олег застегнул тулуп и, на секунду задержавшись в дверях, бросил:
– И чего я раньше молчал-то?..
Из общежития он вылетел пулей. Тревога и чувство безысходности испарились, их место заняла решимость. Четыре человека! Достать бы оружие. Теперь Карпов не сомневался, что сможет его применить. Жалеть стоит только здоровых.
Олег глянул на часы и присвистнул: он опаздывал больше, чем на час. Хотя какая, к черту, работа?! Ладони зудели от желания разорвать чье-нибудь горло. Добраться бы до их главаря… Ох, и отольется же ему! Карпов представил, как ловит организатора диверсии, привязывает его к стулу и начинает пытать. Нет, быстро умереть Олег ему не позволит.
Карпов опомнился и умылся колким снегом. Нашел, о чем грезить…
Он вдруг поймал себя на том, что до сих пор кружит около общаги.
«Да что это со мной?» – озлился Олег, и тут его взгляд коснулся пожарной лестницы. Он так и не проверил Аркашу, а ведь в комнате с ним находился посторонний. Что, если, оставшись в одиночестве, сосед перестанет быть тем, кого в нем привыкли видеть…
Карпов запретил себе даже думать об этом, но укоренившееся недоверие к миру взяло верх.
Он встряхнул пожарную лестницу, та не поддалась – похоже, примерзла насмерть. Стальные прутья обледенели, и унты, несмотря на рифленую подошву, скользили. Это не мешало, пока Карпов не поднялся до третьего этажа.
Еще четыре ступеньки. Это не много. Три. Еще шажок. И еще.
Аркаша сидел на стуле. Человеку постороннему могло показаться, что он просто задумался, но Олегу хватило и одного взгляда. Он уже видел эту позу и это выражение лица.
Чтобы заставить соседа очнуться, Олег решил разбить окно. Он размахнулся, но унты вдруг соскользнули, и Карпов повис на левой руке. Он вытянул правую и почти схватился за перекладину, и уже нащупал что-то ногами, когда пальцы, не выдержав веса, разжались.
Хотелось крикнуть, но легкие оказались на выдохе, и кричать было нечем.
Сколько прошло времени, Карпов не знал – часы стояли. Он осторожно ощупал ребра и поднялся в три приема: на четвереньки, на колени, в полный рост.
Свет в окне уже не горел. Олег оценил свой путь – сверху вниз, – и это его впечатлило. Иногда сугроб оказывается полезней человека.
Карпов сделал несколько пробных шагов. Земля под ногами шаталась, но не
