МУЗЫКАНТ В ЗАЗЕРКАЛЬЕ

после смерти не компрометировать) старика. Совсем недавно –

П

. Л

итвинов на сайте памяти А. Я

кобсона (который сам был

свидетелем эпизода в доме Григоренко и тоже высказался об

этом). И эпизод этот из следующего издания книги Григоренко –

также втихаря – убрали. Так и Бог с ним».

Чтобы окончательно Вас убедить оставить эту тему, не поленилась

отсканировать и привести ниже одно из писем П.Г. Григоренко

мне из Черняховской психушки, напечатанных в «Новом

журнале», Нью-Йорк, 1990, кн.180, с.254–286. [Письмо от 4.8.70

цитируется в [1], и я его здесь не повторяю. – А.Л.] Подборку его

писем нашей семье я специально передала в журнал с целью

защититься от его нападок в книге воспоминаний «В подполье

можно встретить только крыс». У него при написании книги

сложилась концепция – что бороться с несправедливостью

следовало открыто, а власть была заинтересована в том, чтобы

всех диссидентов обвинить в подпольной деятельности. И

некоторые, вроде Юлика Кима, меня, ещё кого-то, толкали

движение на этот пагубный путь.

Письма журнал с благодарностью напечатал, в том числе и

нижеследующее [т.е. письмо от 4.8.70 – А.Л.], где Григоренко

меня явно «реабилитирует» и даже извиняется за резкость,

выраженную им на том сборище. Журнал, однако, убрал, даже не

потрудившись мне об этом сообщить – ту часть, где я излагала

свои претензии к генералу.

Надеюсь, что Вас убедила.

Будьте здоровы, М. Улановская

4. О ПИСЬМЕ М. УЛАНОВСКОЙ, или ЕДИНОЖДЫ

СОЛГАВШИ

1) Прежде всего – и это главное – я рад, что мой анализ текста,

приведенный выше, оказался верным. Предположение о том, что

мы имеем дело с фальсификацией, подтвердилось в письме самой

М. Улановской. (« И эпизод этот из следующего издания книги

Григоренко – также втихаря – убрали».)

2) Мне странно, что использование брани («нелюдь», которого

хотелось «раздавить») и пересказ чужих наветов [2] – это

дозволенные средства, а анализ опубликованного текста –

средство недозволенное.

3) Мне странно, что прямое нарушение запрета Григоренко на

использование его писем из психушки – еще одно дозволенное

средство. (Понимает ли современный читатель, что в

андроповское время из психушки можно было не выйти, а можно

было выйти в виде овоща, если не дай Бог слишком далеко

заглянул за кулисы?)

4) Но еще более странно, что уважаемые правозащитники, имея

целью защитить М. Улановскую от критики, пожертвовали в

переиздании 1997 года великолепным отрывком о Якире,

чудовищно исказив рассказ Григоренко об этом дорогом для него