человеке.
5) Наконец, удивительно, что люди, сокращавшие текст
Григоренко, не заметили, что в результате их действий название
книги, в сущности, перестало соответствовать ее содержанию.
Что касается утверждения Сергея Ковалева о том, что «там, куда
спускался он [П.Г. Григоренко], крыс не было и быть не могло», то
имеется рассекреченный документ за подписью Андропова, из
которого следует, что С. Ковалев ошибался.
(См. Крохин Ю. Души высокая свобода: Вадим Делоне. – М.: Аграф,
2000, с.143–146).
Кто был осведомителем в группе диссидентов, близких к
П. Якиру, установить, видимо, невозможно. Слишком уж
изощренная техника прикрытия использовалась КГБ. Об этом в
свое время писал Игорь Маслов (Новая газета, 26–28 ноября,
2001).
А вот, что возможно установить: корпоративная солидарность
высокоморальных борцов против цензуры и за права человека
позволяет им, не поморщившись, переехать этого самого человека.
И ввести свою, правильную, цензуру.
Москва, 2008
ПОСТСКРИПТУМ. Логическая задача: Как объяснить, что
М. Улановской не удалось договориться с П.Г. Григоренко?
(Решение не должно содержать ссылки на то, что «Видно, в
последние годы П.Г. был очень плох»[1].)
Подсказка: Публикация писем П.Г. Григоренко в «Новом
журнале», осуществленная М.Улановской
после смерти
П.Г. Григоренко (и спустя много лет после самоубийства
Якобсона), предваряется такими ее словами:
<<Весной 1969 г. мой муж Анатолий Якобсон привел меня к
Петру Григорьевичу в его квартиру у Крымского моста
[подчеркнуто мной – А.Л.], где после ареста в Прибалтике
бывшего председателя колхоза Ивана Яхимовича собралось
несколько человек, чтобы обсудить положение. Помню, там были
П. Якир, В. Красин, Ю. Телесин, Б. Цукерман <…> >>
[1] См. Улановская М. «Прискорбный эпизод»/ Заметки по еврейской
истории, 2008, №6.
[2] См.Улановские Н. и М. История одной семьи. – СПб: ИНАПРЕСС,
2003, с. 242–244.
5. О ПРЕДСМЕРТНОМ ИНТЕРВЬЮ МОЕГО УЧИТЕЛЯ
В 1978 году, за несколько месяцев до своей трагической гибели,
мой школьный учитель истории и литературы диссидент Анатолий
Якобсон дал интервью своей бывшей жене Майе Улановской. В
этом интервью, говоря о преследованиях диссидентов в 1972 году,
он упоминает об одном интересном эпизоде, но дает ему странное
(на мой взгляд) истолкование.
В этой заметке я предлагаю свое собственное объяснение
случившемуся.
Итак,
