такие, какими мы видим их, когда они отрываются от бытовой,
суетной своей человеческой зависимости и превращаются на
наших глазах в непререкаемых пророков и медиумов.
В другом случае это может быть только индивидуальность
высокой внутренней ценности и чистоты, как совершенный
образец homo sapiens, вещь в себе, самодостаточная единичная
вселенная в уникальном личностном выражении. Такие
человеческие шедевры я истово ищу повсюду и всегда. Это само
по себе огромная редкость, как все совершенное. А возможность
приблизиться, познать такую вселенную возникает, разумеется,
еще реже.
С первого взгляда я угадала в Александре Лазаревиче
вожделенный мной шедевр, откровенный, безусловный
подлинник. Мне неизвестно, был ли он таким и раньше, как это
случается иногда, когда человек сразу появляется на свет с
кристальной душой, или таким его сделал весь
предшествовавший жизненный опыт. Это не имело значения.
Передо мной был результат, который я приняла с абсолютным
доверием.
В моей живописной практике портрет А. Л. Локшина и по сей
день остается исключительным примером взаимодействия
особого рода, у меня больше не было случая столкнуться с чем-
либо подобным.
* * *
Все началось в конце сентября 1986 года. Я ехала в Москву,
собираясь задержаться там как можно дольше. Стоило
воспользоваться поездкой, чтобы получше освоить столичную
музыкальную среду. Знакомых музыкантов в Москве у меня было
немного, и я просила своих ленинградских друзей дать мне
ориентиры, рекомендации.
Борис Тищенко был одним из первых, к кому я обратилась.
Услышав мою просьбу по телефону, он сразу сказал: «Если вы
будете в Москве, вам обязательно надо встретиться с Локшиным,
Александром Лазаревичем. Это замечательный композитор и
совершенно необыкновенный человек. Вот бы чей портрет
написать! Дмитрий Дмитриевич очень ценил его как музыканта.
Если хотите, приходите в Консерваторию, я как раз собираюсь
дать студентам послушать его музыку, вам тоже будет интересно.
Заодно дам адрес».
Как лекция, так и музыка произвели сильное впечатление. Но
все-таки: портрет – вещь серьезная, и я остерегалась делать
выводы и давать обещания авансом. Когда дело касается
профессиональных интересов, я могу полагаться только на
продуманное решение.
Тищенко сказал, что уже отправил в Москву письмо, где
предупредил о моем приезде. Он добавил, что Александр
Лазаревич очень болен, вряд ли можно ждать, что он поправится.
Недавно его частично парализовало, он не поднимается с постели
и даже не может говорить – за него разговаривает жена.