ухожу и делайте что хотите.
— Да, — кивнула она. — Я согласна.
Кажется, ее проняло наконец-то!
Я смотрела на нее, пытаясь понять, насколько эта странная девушка искренна сейчас. Ее глаза — впрочем, были ли вообще когда-либо зеркалом души эти прелестные, обрамленные длинными и пушистыми ресницами, глаза?
— С чего начнем? — спросила она.
— С самого начала, — ответила я. — С ребенка.
— Я же сказала, что ничего не помню!
На какое-то мгновение мне почудилось, что таинственным и непостижимым образом Катя уменьшилась в размерах, превращаясь в ту маленькую девочку. Она сжалась в комок и смотрела на меня с такой затаенной злобой, что я на секунду прикрыла глаза. Нет, я не верю в чушь, что взглядом можно уничтожить, хотя мне в эту минуту казалось, что Екатерина не замедлила бы это сделать, обладай она способностями девочки Чарли из романа Стивена Кинга, — она просто испепелила бы меня, оставив лишь горстку угольной пыли там, где раньше стояла Александра Сергеевна Данич.
Черт возьми, почему я вызываю в ней такие волны ненависти, стоит мне только упомянуть о малыше?
— А если постараться? Что тогда произошло?
— Это не имеет к делу отношения! — взвизгнула она.
Лариков дотронулся до моего плеча.
— Саша, — начал он. — Если это действительно несущественно, может быть, не надо вспоминать это? Человеку, может быть, больно. Она ведь была совсем маленькой, Саша!
— Послушайте, мы договаривались, что я начну доказывать ее невиновность в том случае, если сама буду в этом убеждена, так? — не выдержала я. — Сейчас я в этом не уверена. Более того, у меня в данный момент есть вполне логичная версия, и Екатерина там занимает основную позицию! А мы опять будем ходить в тумане и искать неведомо что, пока…
Я перевела дух.
— Пока не убьют кого-нибудь еще. В таком случае я предпочту арест Екатерины — в любом случае, всем будет безопаснее. Если она еще одна, следующая жертва, то под неусыпной охраной родной милиции с ней вряд ли что случится. А если убийца она, смогут спокойно жить остальные… Ладно, пусть будет так. Согласны? Если да, я снимаю вопрос о давно забытых событиях из Катиной жизни…
— Нет! — заорала Катя.
Сейчас она была еще более напугана.
— Я… я не хочу в тюрьму, — прошептала она. — Я постараюсь вспомнить, как все было тогда. Если вы считаете, что это так важно.
— Считаю, — кивнула я. — Более того, мне кажется, что все сейчас происходящее теснейшим образом связано с тем маленьким ребенком, которому вздумалось поиграть с острыми ножницами.
— В тот день мы остались втроем. Я сидела в комнате. У меня была огромная кукла со светлыми длинными волосами. Немецкая… А Илюшка играл на полу. Вика… Где же она была? Я не помню… Кажется, на кухне. Она там разогревала что-то, но… Я не могу сказать точно.
— Она не заходила в комнату?
— Нет.
— Что было потом?
— Крики и кровь. И Илюша стал похож на мою куклу, тем более что она тоже почему-то оказалась в крови.
— Илюша сам схватил ножницы?
— Не помню.
— Хорошо, но потом Вика в комнате появлялась? Хотя бы на секунду?
— Нет!
— Вы были вдвоем?
Она молчала, нахмурив лоб.
— Катя, уже нет смысла скрывать это. Вики нет. Вспомни, пожалуйста!
— Я… действительно ничего не помню. Только то, как нас потом избили. Вику били очень сильно. И она кричала, что всех ненавидит. И все.
— А Салилов?
— При чем тут Салилов?
Она вытаращилась на меня с испугом.
— Салилов узнал что-то о том дне? Он разговаривал с вами?
— Нет!
— Квартира была только предлогом? Он вас шантажировал с Викой, да?
— Я…
Она сжалась в комочек. В ее глазах метался страх.
— А та дама из фирмы? Кто она была? Как ее звали?
— Не помню.
— Катя, я не смогу тебе помочь, если ты по-прежнему будешь запираться! Как же ты этого не понимаешь!
— Но я не знаю…
Черт бы побрал их всех!
Я достала сигарету и посмотрела на нее. Она чуть не плакала, ей было страшно. До нее начинало доходить, что жизнь вокруг нее грозит обернуться кошмаром.
Впрочем, ее жизнь уже была кошмаром. С того самого дня, как погиб ее маленький братишка.
— Ладно, отдохни, — буркнула я, протягивая ей сигарету.
— Спасибо, — шепотом поблагодарила она. — Я действительно…
— Я же сказала, отдохни, — повторила я. Лариков смотрел на меня как на законченную садистку.
Интересно, почему он ждал от меня сентиментального сюсюканья?
В иные моменты он и сам работает жестко, а теперь совершенно размяк от высокого чувства любви.
Я вышла на кухню, чтобы налить себе кофе. Из комнаты доносились приглушенные голоса. Добрый Лариков успокаивал бедную Катю, много претерпевшую от «плохой» Саши. Один следователь — душка, второй — злодей…
Чайник закипел, я развела «каппуччино» и села, уставясь в пенистую поверхность напитка. От кофе пахло миндалем, очень приятный запах, но сейчас мне все запахи на свете казались омерзительными.
Сделав глоток, я прикрыла глаза. «Расслабься же, ну, — попробовала приказать я себе. — Тебе надо отдохнуть. Только тогда ты станешь снова переваривать полученную информацию».
— «Мы жили на земле в аду сгорая». В принципе Екатерина живет в аду. И вполне возможно, она и правда ничего не помнит, кроме ощущений, — сказала я вслух. — Остается только вызвать к жизни эти воспоминания и облечь их в слова.
Черт! Опять…
Отключиться от этого потока мыслей у меня не получается. Ничего не помогает.
Голоса из комнаты доносятся совсем тихо. Почти прекратились.
Я попыталась представить себе эту картину. Маленькая девочка сидит в углу. На ее глазах происходит ужасная трагедия.
Но почему она не помнит, где была Вика? Или — не хочет помнить?
Вот последнее было вероятнее всего. Кто-то запретил Екатерине помнить про местонахождение Вики. И она послушалась. Потому что очень любила свою сестру.
