тяжело.
Виктор кивнул, одобрив тем самым мои планы. К Степанчикову я собиралась ехать часам к одиннадцати, после того, как разгребусь с утренними делами.
Утренние дела, однако, так и остались незавершенными, потому что у меня с утра засела Маринка, которой не терпелось узнать подробности вчерашнего инцидента.
— Я тебе еще когда говорила, Оля! — назидательно крутила она пальцем у меня перед носом. — Нечего было с самого начала с этой Обуховой связываться. Вот, теперь и расхлебываем ни за что ни про что! И денег нет!
Я поразилась, насколько Маринка легко меняет свое мнение — кажется, она сначала была за то, чтобы я дала статью, потом против, потом снова за и так без конца. Я в очередной раз убедилась в том, что с логикой у моей подруги изначально не сложилось, и постаралась поскорее свернуть этот абсолютно неконструктивный разговор. Быстренько собравшись, я поехала в РУБОП к Степанчикову. Времени было половина десятого.
К Степанчикову меня долго не пускали, проверяли документы, выслушивали мои объяснения насчет того, что я по очень важному делу, которым занимается Михаил Анатольевич. Потом, наконец, поверили, но попросили подождать.
Я села в коридоре на один из длинного ряда стульев, положила сумочку на колени и стала ждать, когда майор сумеет уделить мне время.
Прошло около двадцати минут. Потом дверь кабинета распахнулась, оттуда вывели закованного в наручники парня, а следом высунулось лицо самого Степанчикова. Сегодня оно было краснее, чем обычно, к тому же волосы майора были взъерошены. Видимо, он очень усердно проводил допрос.
— Проходите, — буркнул он мне. — Что там у вас еще случилось?
Я вошла и присела на очень жесткий и неудобный деревянный стул.
— Кофе хотите? — спросил Степанчиков, вытирая пот со лба.
— Нет, спасибо, — отказалась я, памятуя, какое пойло в ходу у сотрудников РУБОПа. — Я, собственно, пришла узнать, нет ли новостей по делу Обуховой.
— Пока нет, — коротко ответил Степанчиков. — Братву ту мы за наркоту посадим. Но в убийстве они не замешаны. Тут могу дать гарантию — незачем им было ее убивать, и вообще магазин ее подставлять. Ведь они на этом живут.
— Тогда что же?
— Если бы я знал, то давно бы уже принял меры, — Степанчиков начал потихоньку раздражаться.
— Значит, совсем ничего?
— Ну, случилось кое-что… Может, и не имеет отношения к делу, а может быть, наоборот, имеет, — Степанчиков нервно растер руками лицо.
— Что?
— Вчера ночью стекло разбили в магазине «Людмила». Вневедомственная сообщила.
— Ну, это уже совсем какое-то ребячество, — протянула я разочарованно.
— Так я и говорю! — вскочил с места майор. — Хрен ее знает, случайно это или нет.
— А все-таки, — вдруг вспомнила я. — Кто именно из налоговой полиции дал вам тогда информацию о наркотиках в «Людмиле»?
— Я вам этого не скажу, — твердо отрезал Степанчиков. — Мы со своей стороны проверили сотрудников магазина, вроде бы никто особо с этим делом не связан. С другой стороны, и мотивов не было. Все работой довольны, никто подставлять руководство не имел ни малейшего желания.
— А вы разговаривали с Кудриным, заместителем Обуховой?
— Как же, как же… Только вчера. А что?
— Вы не думаете, что он является первой кандидатурой на роль убийцы?
Степанчиков поморщился и задумался.
— Ну, допустим… Но улик-то никаких. У него на время убийства полное алиби.
— Сам мог и не убивать, а нанять кого-то, — возразила я.
— А перед этим нанять их же, чтобы они отмассировали его в подъезде? — недоверчиво продолжил мою мысль майор.
— А что вас смущает? Это вполне возможно.
Степанчиков помолчал, сдвинул брови, раздул ноздри, посмотрел на часы и твердо сказал:
— Все, мне работать пора. Я думал, вы мне что-то сообщить хотите… А вы версии обсуждать пришли.
— Если будет что, я обязательно вам позвоню, — заверила его я.
Я специально не стала говорить Степанчикову про посещение «братков» из группировки Тимура, так как знала, что у майора характер крут. Поэтому догадывалась, что он может предпринять меры, которые потом могут обернуться против меня.
Я попрощалась с бравым рубоповцем и поехала назад, в редакцию. И как всегда, только я вошла в приемную, мне навстречу поднялась обеспокоенная Маринка.
— Ну, что еще? Что еще случилось? — решила опередить ее я. — Ты беременна от Леонардо ди Каприо? Или тебе сделал предложение Антонио Бандерас?
Маринка на секунду опешила, потом вдруг приложила руку к животу, нахмурилась… Некоторое время она постояла так, раскрыв рот, потом вспылила:
— Тьфу ты! Пугаешь меня… Глупостями разными… Никакого понятия о деле. Там вон Кудрин пришел, — показала она в угол, где около свободного компьютера скромно восседал грустный заместитель Обуховой.
Я заметила, что синяки на его лице уже почти прошли, но, несмотря на это, вид он имел весьма удрученный.
— Здравствуйте, Валерий, — сказала я.
Кудрин тут же поднялся мне навстречу.
— Вы хотели со мной о чем-то поговорить? Пойдемте ко мне в кабинет.
Кудрин покорно встал и засеменил вслед за мной. Как только дверь закрылась, он сел в кресло и устало, со вздохом, заговорил:
— Я уже совсем ничего не понимаю в этой жизни.
— Вы о чем?
— У меня такое ощущение, что кто-то хочет свести меня с ума.
— Вы имеете в виду вчерашний инцидент со стеклом в магазине? — сразу же спросила я.
— Если бы только это… Я вижу, вы неплохо осведомлены…
— Да, я поддерживаю связь с органами, — подтвердила я. — Раз уж я влезла в это дело, так считаю своим долгом знать обо всем. А что, еще что-нибудь случилось?
— Да так, — как-то вяло развел он руками в воздухе. — Шины вот вчера прокололи на машине, а сегодня утром выхожу — а в дверях торчит букет алых роз.
— Ну и что?
— Да все было бы ничего, если бы не тот факт, что их головки были обломаны. А сами цветы источали какой-то неприятный, смрадный запах, я даже не понял, какой именно. Едкий такой… — Кудрин снова попробовал помочь себе в разговоре жестами.
— Видимо, из какого-то баллончика полили, — предположила я. — Сейчас такие в изобилии продают.
— Так вот, я и не понимаю — кому и зачем все это надо? Ну, с Людмилой разобрались, конечно, круто… А вот подобные истории я совсем не могу понять — что хотят от меня? Если уж убивать — так сразу. Хотя кому надо меня убивать? Какой в этом смысл? — он поднял на меня глаза, как будто желая получить от меня ответы на свои вопросы. Если бы я их знала… Было видно, что человек явно растерян и не может в полной мере адекватно воспринимать окружающее.
— У вас совершенно нет никаких версий насчет того, кто это все мог сделать? — осторожно спросила я.
— Абсолютно никаких! — Кудрин посмотрел на меня открытым и честным взглядом.
