его комплектом аппаратуры для записи разговора и определения номера — на случай того, если похитители позвонят вновь. И мой совет вам — если есть куда отправить жену, сделайте это как можно скорее.
— У меня есть только один вариант, — смущенно сказал Кудрин. — Отправить ее к чертовой матери!
— Да? — недоверчиво поглядел на него Степанчиков. — А что это вы так против нее?
Кудрин махнул рукой.
— Есть за что!
— Вы давно женаты? — осторожно поинтересовалась я.
— Пятнадцать лет, — выдохнул Кудрин.
— В таком случае, немудрено, — как-то понимающе констатировал Степанчиков и почесал затылок. — За пятнадцать лет столько всего может произойти! И тем не менее, — тон его снова стал деловым и официальным. — Надо бы подумать о ее безопасности. Она работает?
— Нет, — покачал головой Кудрин. — Раньше работала в школе, а потом, когда мои дела пошли в гору, она посчитала, что теперь для нее работа — это лишнее. Вот и сидит… на моей шее!
Тут в кабинет заглянул Морозов и вопросительно уставился на своего начальника.
— Значит, это… — Степанчиков властным жестом указал на Кудрина. — Поедешь с ним на квартиру в засаду.
Тот молча кивнул. Видимо, ему не впервой было выполнять подобные поручения.
— И еще, — продолжил Степанчиков глядя уже на меня. — Собственно, зачем я вас вызывал, Ольга Юрьевна. Валерий Александрович желает заказать вам статью о всех невзгодах, обрушившихся на него в последнее время. Я думаю, поскольку похитители ничего не оговаривали в своих требованиях насчет обращения в средства массовой информации, это можно сделать. И даже будет польза. Вдруг найдутся какие-то свидетели. В конце концов, у вас же газета называется именно так — «Свидетель»? — он взглянул на меня своими проницательными карими глазами.
Кудрин торопливо поддержал майора:
— Я готов заплатить любую сумму, которую вы укажете.
— Хорошо, — кивнула я, — мы обсудим это позже. Все равно газета выйдет только послезавтра. А почему бы вам пока не дать объявление еще куда-нибудь?
— Ну уж этим мы сами займемся, — резко сказал Степанчиков. — И телевидение подключим, и прессу.
— Кстати, Михаил Анатольевич, разрешите мне поехать с Морозовым, — попросила я.
— А для чего? — поднял брови Степанчиков.
— Ну, мне это может пригодиться для статьи. Ознакомиться, так сказать, с обстановкой на месте…
— А кто статью будет писать? — нахмурился Степанчиков.
— Я сама, конечно, — сказала я. — Вернее, я сейчас же поручу начало нашему ответственному секретарю, а потом все сверстаем вместе.
— Ну хорошо, — вдруг на удивление быстро согласился Степанчиков. — Поезжайте.
— Только я возьму с собой Виктора, нашего фотографа.
— А это еще зачем?
— Ну, во-первых, он сделает снимки, а потом, Виктор бывший афганец, физически очень развитый человек, он только поможет если что.
— Ладно, берите. И все! Все! — Степанчиков нервно растер руками шею. — У меня и так забот полон рот. Голова кругом идет! Все, поезжайте!
Мы с Кудриным и Морозовым пошли к двери.
— Вы отправляйтесь, а я заеду в редакцию за Виктором, — сказала я на улице. — Доберемся мы сами, я позвоню три раза.
Морозов согласно кивнул, а Кудрина вообще эти технические детали сейчас не интересовали. Он все время смотрел на часы, и было видно, что ему не терпится попасть домой и дождаться новостей.
Кудрин, видимо, сильно любил свою дочь. Или просто не умел скрывать свои чувства. По нему было видно, что он еле-еле держит себя в руках.
Они с Морозовым влезли в машину, я села в свою «Ладу» и поехала в редакцию.
Когда я все объяснила Виктору, он тут же понимающе кивнул и, указав на сейф, в котором хранился его пистолет, спросил:
— Брать?
Я подумала и кивнула в ответ. У нас с Виктором уже выработалась особая манера общения: я невольно проникалась его лаконичностью и начинала подстраиваться под него.
Маринка выскочила нас провожать на улицу, постоянно давая советы быть осторожными и не лезть на рожон. Она так заботливо смотрела на Виктора, что он расчувствовался и погладил ее по голове.
— Ну, ты прямо как на войну его провожаешь, — пошутила я. — Все будет в порядке, надеюсь, мы скоро вернемся.
— Звони обязательно, Оля! — сказала мне Маринка.
— Ну, если что, сама позвонишь мне на сотовый. По кудринскому номеру не звони, незачем его занимать. Там люди и так все на нервах.
— Ну, ты уж прямо думаешь, что я безмозглая какая-то! — возмутилась Маринка. — Ладно, удачи вам!
Мы с Виктором поблагодарили Маринку за заботу, сели в машину и поехали к Кудрину.
На наш звонок дверь открыл Морозов, причем предварительно очень тщательно осмотрел нас в глазок.
Увидев Виктора, он тут же представился:
— Олег.
— Виктор, — коротко ответил тот, и они пожали друг другу руки.
Я прошла в комнату и присела на диван. Жены Кудрина видно не было.
— Ира у себя в комнате, она спит, — пояснил Валерий, заметив мой взгляд. — С ней была истерика, и я дал ей снотворное…
— Может быть, вызвать врача? — предложила я.
— Какого, к черту, врача?! Я не хочу видеть лишних людей в доме! Мне, может быть, в пятьдесят раз хуже, чем ей, но я же молчу! — неожиданно взорвался Кудрин.
Я промолчала, ожидая, когда схлынет поток эмоций. Успокоился Валерий, однако, довольно быстро и сразу же смутился.
— Извините меня, пожалуйста, — смягчившись, проговорил он. — Я не хотел вас обидеть. Просто поймите мое состояние.
— Я понимаю, — успокоила я его. — Я думаю, вам сейчас лучше всего постараться отвлечься. Конечно, легко сказать, но какой смысл в том, что вы будете постоянно изводить себя грустными мыслями?
В этот момент в комнату вошли Морозов с Виктором. Они, по-моему, прекрасно нашли общий язык, потому что оба оказались редкостными молчунами.
Взгляд Виктора упал на коробку с шахматами, лежащую на круглом столе. Он вопросительно взглянул на Морозова, тот одобрительно кивнул в ответ. Виктор сразу же высыпал шахматы на стол, они с Морозовым расставили фигуры, и партия началась.
В течение часа тишина в комнате нарушалась лишь отдельными короткими фразами типа «шах» и «взял», а также неопределенным хмыканьем двух игроков.
Через час мне это надоело, тем более что Кудрин все время нервно ходил по комнате туда-сюда и жутко меня тем самым напрягал. Устав смотреть, как он мается, я позвала его в кухню и сказала:
— Давайте-ка попьем чаю и поговорим.
— Давайте, — пожал плечами он. — Только, честно говоря, я не знаю, о чем говорить.
— Ну, допустим, вы можете рассказать мне об отношениях с вашей женой, — предложила я.
Где-то в глубине души у меня шевельнулась мысль, что, возможно, она имеет к этому некое отношение, несмотря на то что Кудрин категорически отрицал такую возможность. И если рассуждать
