— Ну вот и увидим, сколько у тебя терпения, настоящий ты мальчишка или похвальбун?
Алёша не успел даже ахнуть, как Настя прилепила ему на спину сразу два горчичника.
— Лежи десять минут, — сказала она, — потом поставим ещё один горчичник, на грудку. Ты расскажи мне что-нибудь, а я послушаю.
Терпеть десять минут, как будут жечь горчичники, да ещё что-нибудь рассказывать, — на это способен не каждый человек.
— Что рассказывать? — спросил Алёша жалобным голосом.
— Про что хочешь, — сказала Настя. — Мы с тобой редко видимся. Когда ты здоров, я тебя и не вижу.
Настя села рядом на стул и стала скатывать бинт. У Алёши стреляло в ухе, ему надо ещё поставить спиртовой компресс.
Настя была в белом халате, только без косынки. Волосы заплетены и уложены кокошником.
«Как у артистки», — подумал Алёша. К ним в школу приезжала артистка, и у неё была такая причёска.
— Что же ты молчишь? — сказала Настя.
Алёше не хотелось рассказывать, но, чтобы Настя не обиделась, он сказал:
— Я тебе расскажу про одну книжку.
— Про какую же?
Перед глазами Алёши замелькали книжки, и он стал выбирать: «Дети капитана Гранта» долго рассказывать, «Каштанку» она, наверное, знает, «Как Братец Кролик победил Льва». Вот!
— Про Братца Кролика и Слона будешь слушать?
— Пожалуйста, — сказала Настя и, положив скатанный бинт в карман, принялась за другой.
Алёша начал рассказывать сказку. Настя слушала внимательно. Сказка была про то, как жил на свете храбрый Братец Кролик — такой хитрый, что даже ни чуточки не боялся большого Слона и вызвал его на бой. Кролик уже начал договариваться со Слоном, когда они завтра встретятся, чтобы сразиться, но Алёша вдруг почувствовал, что мышки, которых Братец Кролик держал в кармане, стали скрести его по спине.
Он поёжился и замолчал.
— Дальше, дальше! — стала просить Настя. — Что же дальше-то будет?
Алёша терпел и рассказывал дальше.
— Вот уже все собрались и удивляются — неужели Кролик победит Слона? Он же маленький.
— А Слон-то, Слон, — сказала Настя, — он небось как топнет!
— Топнет! — засмеялся Алёша. — Ничего он не топнет, он же испугается! Слушай! Слон от страха прыгал, вставал на голову, а Братец Кролик подбрасывал и подбрасывал ему под ноги мышек из своего кармана, да так, чтобы никто не видел.
А Настя смотрела да смотрела на часы.
— Ну, молодец, — сказала она, — пятнадцать минут держал. Хватит.
Алёша приподнялся и продолжал рассказывать, а Настя натёрла ему спину вазелином и поставила новый горчичник на грудку.
Братец Кролик победил Слона! Огромный Слон испугался мышонка. Настя рассмеялась.
Алёша лежал, укрытый до подбородка одеялом, и рассказывал уже другую сказку — о том, «Как Братец Кролик перехитрил Братца Лиса».
— Лис — он хитрющий, его никто не мог обмануть. Понимаешь?
Алёша рассказывал и тихонько смеялся, когда хитрый Лис, вдруг поверив Кролику, пошёл за Братцем Опоссумом и прозевал добычу. Не всё ему других обманывать.
— Так ему и надо, — сказала Настя.
Настя сняла горчичники, завязала Алёше ухо, смерила температуру. А Братец Кролик перепрыгивал из сказки в сказку.
— Алёша, ты без меня никому дальше не рассказывай, — попросила его Настенька. — Я ни за что бы не ушла, если бы не дежурство, а завтра я приду, и ты мне расскажешь до конца. Хорошо?
— В этой книжке ещё много сказок, ты приходи пораньше, я тебе все расскажу, — пообещал Алёша.
На том они и расстались.
А когда вернулась мама, её сын спал. На столе лежала записка:
«Температура у Алёши тридцать семь и девять, компресс снимать не нужно. На ночь напоите его малиной. Настя».
Солдат вернулся домой
Наступило шестое утро. Алёша всё ещё болел.
— Я скоро приду, — сказала ему тётя Маша, — а ты лежи, не вскакивай. Я в магазин.
Тётя Маша прикрыла за собой дверь. Потом вернулась и пригрозила:
— Если встанешь да будешь бегать, — всё равно узнаю. У меня примета такая есть.
— Сказал — не буду, — обиделся Алёша. — А приметы все неверные.
— У меня верная.
Тётя Маша ушла и хлопнула дверью.
Алёше было скучно. Он лежал и смотрел на обои. Обои зелёные в полоску. Если так на них посмотришь, то получаются ступеньки, ступеньки, ступеньки, будто пожарная лестница. А если вот так поглядеть, то получаются ёлочки.
Ступеньки, ёлочки, ступеньки, ёлочки. Что это? На ступеньках появился светлый коврик. Это в окно заглянуло и посветило на стену солнце.
Алёша вытащил из-под подушки зеркальце и стал ловить солнечного зайчика. Зайчик побежал по потолку, забился в угол, а потом — раз! — и очутился на другой стене.
В передней громко зазвонил звонок. Кроме Макара, который, наверное, забыл какую-нибудь тетрадку, никто в это время прийти не мог. Алёша обрадовался.
— Сейчас! Сейчас! — закричал он и, сунув ноги в башмаки, побежал открывать.
Звонок продолжал звонить.
Алёша повернул замок. На пороге стоял совсем не Макар, а незнакомый солдат. Солдат молча шагнул в прихожую и пошёл прямо к их двери. Он хотел было постучать, но обернулся и спросил шёпотом:
— Там, у Бодровых, кто дома?
— Я дома, — сказал Алёша.
— Ты?
И вдруг солдат схватил Алёшу в охапку и прижал к холодной шинели. У Алёши закружилась голова. Солдат внёс его в комнату и поставил на пол.
— Что же ты, Алёшка, без штанов? Без штанов-то почему? Сынок? — спрашивал он и старался улыбнуться.
Когда люди очень радуются, они какие-то бестолковые. Хотят спросить одно, а говорят другое.
Вначале всё было очень суматошно.
Когда мама увидела папу, она вдруг начала хлопотать, хлопотать. Побежала кипятить чайник, стала доставать папино бельё, попросила у тёти Маши водки, А потом вдруг села и горько заплакала.
— Оленька! Ну что ты, Оленька! Ну, радость, ну родная моя! — уговаривал её отец.
Мама сквозь слёзы отвечала:
— Я не буду, не буду.
А сама всё плакала и плакала…
Первые дни были такие, что про них очень трудно рассказывать. Все говорили только про папу. С работы все скорее спешили домой. Мама взяла отпуск. А Степан Егорович без всякого отпуска два дня не ходил на завод.
