отстаивающей права мужчины, былъ злополучною жертвою женщины!..
Въ давно минувшія времена своей молодости Арсенъ Мареттъ былъ женатъ. Назадъ тому тридцать два года у него произошли серьезныя непріятности съ г-жею Мареттъ, легкомысленной и капризной, а по слухамъ, — даже нев?рной женой. Всл?дствіе этихъ непріятностей и разногласій, г-нъ Маретть и его супруга въ одно прекрасное утро, словно сговорившись, покинули супружескій кровъ и разъ?хались каждый въ свою сторону. Г-нъ Мареттъ у?халъ направо, а его жена нал?во.
Это послужило началомъ эры сладостнаго спокойствія. Арсенъ Мареттъ воспрянулъ духомъ, вернулся къ дорогимъ его сердцу научнымъ изсл?дованіямъ и сталъ посвящать все свое время устной и печатной борьб? противъ тираніи въ многоразличныхъ ея формахъ.
Втеченіе н?котораго времени супруги встр?чались иногда въ гостиныхъ, — во время путешествій и на морскихъ купапьяхъ. Обм?нявшись грозными взглядами, каждый изъ нихъ тогда посп?шно отворачивался отъ другого. Потомь г-жа Маретгь куда-то исчезла, и Арсенъ, къ величайшему своему удовольствію, совершенно потерялъ ее изъ виду.
Откинувшись на спинку широкаго удобнаго кресла, авторъ «Исторіи непріятностей, причиненныхъ мужчин? женщиной», дремлетъ, размышляя объ этомъ твореніи, долженствующемъ ув?нчать его карьеру и воздвигнуть его славу на прочномъ фундамент?. Передъ нимъ проходитъ въ волшебной грез? вереница выдающихся женщинъ вс?хъ временъ и народовъ, — женщинъ, которыя пагубной своей красотой, или не мен?е пагубнымъ умомъ, столь часто вліяли на ходъ событій и судьбы царствъ, — женщинъ, которыя, по уб?жденія Арсена Маретта, всегда и везд? оказывались не только своими недостатками, но даже и достоинствами, въ большей или меньшей степени зловредными для спокойствія народовъ.
Вотъ является передъ нимъ на разсв?т? историческихъ временъ Ева. Безполезно было бы напоминать виновность этой первой женщины передъ челов?чествомъ и вс? неисчислимыя посл?дствія гр?ха, въ который она вовлекла перваго мужчину! Это не м?шаетъ русоволосой Ев? предводить съ поб?доносною улыбкой несм?тнымъ сонмомъ красавицъ, рождавшихся на пагубу своимъ современникамъ и потомкамъ. Въ числ? ихъ назовемъ: Семирамиду, Елену Прекрасную, Клеопатру, и множество другихъ царицъ и принцессъ, безжалостно тиранствовавшихъ надъ благодушными в?нценосными своими супругами. Тутъ были также ревнивыя нев?сты, заливавшія потоками крови влад?нія злополучныхъ мирныхъ государей, — грозныя меровингскія королевы, — гордыя среднев?ковыя герцогини, вовлекавшія Францію въ опустошительныя войны и, наконецъ, фаворитки королей, ум?вшія своими интригами или даже просто коварной игрою хорошенькихъ глазокъ, н?жно отт?ненныхъ длинными р?сницами, вызывать пагубныя международныя войны!..
Тутъ-же вокругъ этихъ историческихъ фигуръ толпились женщины вс?хъ временъ и народовъ, не игравшія исторической роли. Вынужденныя довольствоваться ограниченной сферой частной жизпи, — не им?я возможности терзать и мучить ц?лые народы, губить и ниспровергать государства, — он? должны были удовлетвориться домашней тираніей, доведенной, если можно такъ выразиться, до художественной утонченности…
Эта мелочная тиранія, проявляющаяся на сравнительно ничтожной арен? домашняго очага, въ рамкахъ четырехъ ст?нъ квартиры, или даже одной комнаты, хотя и не раскидывается отъ одной границы обширнаго царства до другой, но является, быть можетъ, наибол?е тягостной и невыносимой. Иго ея давитъ неустанно, безъ передышки, несчастную свою жертву…
Злополучный Арсенъ Маретгъ знаетъ это какъ нельзя лучше по собственному опыту.
Странно, однако, что вс? эти образы царицъ, фаворитокъ, вельможныхъ дамъ и простыхъ крестьянокъ, съ Елепы Прекрасной до г-жи Помпадуръ включительно, обладаютъ зам?чательнымъ сходствомъ съ г-жею Мареттъ въ томъ возраст?, въ которомъ она была назадъ тому тридцать два года передъ своимъ б?гствомъ изъ-подъ супружескаго крова и какою постоянно вспоминаетъ ее себ? обиженный и огорченный супругъ. Оказывается, что даже первая изъ вс?хъ женщинъ, Ева, была все тою-же г-жею Мареттъ — недурненькою блондинкой съ томными глазками. Гордая Семирамида — опять-таки г-жа Мареттъ, безпощадно стремящаяся къ деспотической власти! Фредегонда — разсерженная г-жа Мареттъ, готовая выцарапать глаза мужу, или пустить въ него тарелкой. Маргарита Бургундская, — вылитая г-жа Мареттъ. Марія Стюартъ, обладавшая язычкомъ, острымъ, какъ бритва, и за смертью своихъ мужей досаждавшая имъ Елизавет? Англійской— опять-таки оказывалась г-жею Мареттъ, съум?вшей превратить медовый м?сяцъ въ уксусный съ помощью словесныхъ обидъ, нанесенныхъ мужу. Даже Екатерина Медичи, обладавшая страшнымъ искусствомъ составлять самые утонченные яды и смертоносн?йшіе элексиры краткой жизни — опять-таки напоминала г-жу Мареттъ, приказавшую однажды подать гостямъ ея мужа — важнымъ государственнымъ сановникамъ — вино, см?шанное съ минеральной водою Гуніяди-яносъ!..
Да, вс? эти женщины, съ первой и до посл?дней, какъ дв? капли воды, походятъ на грозную г-жу Мареттъ… Вс? он? являются какъ-бы отраженіями роковой неотвязной блондинки, терзавшей Арсела Маретта сперва на яву, а теперь мучающей его во сн?.
Сливая такимъ образомъ воедино личныя свои, еще бол?зненныя, воспоминанія съ историческими фактами, Арсенъ Мареттъ видитъ, какъ проходятъ передъ нимъ въ строгой посл? довательности вс? главы значательно подвинувшагося уже впередъ научнаго его труда, историческій отд?лъ котораго завершается философскимъ. Логическая ц?пь выводовъ поб?доносно и неопровержимо констатируетъ психологическое явленіе, столь часто уже обращавшее на себя вниманіе мыслитслей: женщина всегда остается женщиной, неизм?нно тождественной всюду и во вс? времена, — во вс? в?ка и подъ вс?ми климатами, тогда какъ у мужчины обнаруживается величайшее разнообразіе свойствъ, обусловленное вліяніями расы, исторической эпохи и графической обстановки.
Г-нъ Мареттъ чувствуетъ себя совершенно довольнымъ и счастливымъ, думая о впечатл?ніи, какое не замедлитъ произвести грандіозная его «Исторія непріятностей, причиненныхъ мужчин?», — о в?роятныхъ благод?тельныхъ посл?дствіяхъ этого впечатл?нія и о возможности для мужчинъ оградить, наконецъ, свою самостоятельность, столь дерзновенно попираемую до сихъ поръ женщинами.
Изъ этой историко-философской мечтательной дремоты вызвалъ Арсена Маретта неожиданно раздавшійся звонокъ телефоноскопа, — это безпрерывное дзинъ… дзинъ…, помипутно нарушающее нашъ покой и словно задающееся ц?лью безпрерывно напоминать, что мы при существующихъ условіяхъ ничто иное, какъ частичка громаднаго электрическаго механизма, — н?что врод? петельки въ запутанной с?ти, сплетенной изъ многихъ милліоновъ проволокъ.
Привскочивъ въ кресл?, онъ протянулъ руку и машинально пожалъ кнопку пріемнаго механизма.
— Слушайте: если депутатъ Арсенъ Мареттъ теперь на вечер? у г-на Филоксена Лорриса, то его просятъ подойти къ аппарату, — отчетливо сказалъ голосъ телефонистки съ главной станціи.
Оказалось, что вызываютъ какъ разъ самого великаго историка. Сонъ г. Маретта мгновенно разс?ялся. Онъ немедленно-же отв?тилъ:
— Я зд?сь! Кто говоритъ?
Пластинка телефононоскопа мгновенно осв?тилась и посл? н?сколькихъ секундъ неопред?леннаго мерцанія на ней отразился совершенно явственно образъ дамы; сид?вшей въ рабочемъ кабинет? г-на Маретта, въ холостомъ уб?жищ?, которымъ онъ обзавелся на холмахъ квартала Монморанси (въ XXXII парижскомъ округ?). Это была уже пожилая, довольно полная дама, съ характерными чертами лица и очень густыми бровями, раскидывавшимися черной дугой надъ изогнутымъ римскимъ или, лучше сказать, орлинымъ носомъ.
Арсенъ Мареттъ упалъ, словно окамен?лый, въ кресло. Несмотря на годы и произведенныя ими въ этой женщин? перем?ны, онъ тотчасъ-же узналъ ее. Это была она, — в?чный непримиримый его врагъ, недававшій ему покоя даже во сн?,— она — г-жа Мареттъ!
