Арт а ля рюсс, — с усмешкой подумал Егор, вспоминая сие панно. — Иван Екатеринович сидел под развесистой клюквой и пил самовар с варениками…
Он вспоминал все это, стоя в коридоре другого детского сада, того, в котором теперь работала заведующей его бывшая воспитательница, а ныне работодательница. На стене коридора, в промежутке между дверями двух групп поместился сюжет из сказки Репка, воспевающей преимущества коллективного труда над единоличным. Егор с первого взгляда определил примитивно-аляповатую манеру работников отдела промышленной эстетики моторного завода, а также он с уверенностью мог сказать из какой именно книжки была позаимствована иллюстрация, послужившая образцом для данной… хм… художественной работы.
В детском саду было время тихого часа, и из-за этой тишины и пустынности казалось, что здесь вообще никого нет.
— Что вам здесь нужно, молодой человек?
Неожиданно услышав за спиной строгимй сухой голос, Егор вздрогнул и обернулся. Дама внушительных размеров, на вид совершенно квадратная, и возраста, туманно определяемого за сорок, пристально взирала на Егора сквозь очки в тонкой металлической оправе. Очки, платье темных тонов, перманент — именно так в представлении Егора выглядели завхозы. Представление Егора было верным — по крайней мере, на этот раз.
— Я пришел к заведующей, к Татьяне Георгиевне, — сказал Егор, немного робея под суровым взглядом завхоза, и добавил несколько заискивающим тоном: — Насчет работы.
— Вы — Егор? — строго спросила дама.
— Да.
— Татьяна Георгиевна ждет вас в кабинете, — сказала дама. — Идите за мной. — И она величественно, как линкор, поплыла по коридору. Егор держался в кильватере.
Они поднялись на второй этаж, дама-завхоз довела Егора до нужной двери и первой вошла в кабинет заведующей.
— Татьяна Георгиевна, к вам пришел художник, — услышал задержавшийся в коридоре Егор. Войти он не мог — дверной проем был надежно блокирован дамой-завхозом.
— Пусть заходит, — сказала Татьяна Георгиевна.
Дама-завхоз посторонилась, и Егор вошел.
Кабинет заведующей был невелик, к тому же изрядно загроможден книжными шкафами, на полках которых, вместо книг, были расставлены пухлые папки скоросшивателей; возле окна стоял стол, за столом сидела Татьяна Георгиевна. Впрочем, когда широкая корма линкороподобной дамы-завхоза скрылась за дверью, в кабинете стало попросторнее.
— Добрый день, — сказал Егор.
— Здравствуй, Егор. — Татьяна Георгиевна отложтла в сторону какие-то бумаги, спросила: — Ну что, принес эскизы?
— Вообще-то, это не эскизы, — оговорился Егор, подходя к столу заведующей и раскладывая на нем яркие глянцевые снимки. — Но это даде лучше, чем эскизы, — нагляднее.
— Вот это не подойдет, — сразу же сказала Татьяна Георгиевна, отодвигая в сторону фотографию с изображением Гэндальфа и чудовищного Барлога на мосту Казад-Дум.
— Но почему? — спросил Егор, немного огорчившись. — По-моему, неплохо нарисовано.
— Нарисовано прекрасно, даже слишком, — сказала Татьяна Георгиевна, — поэтому я и отвергла эту картинку. Этот монстр, — она указала на Барлога гладким наманикюренным ногтем, — слишком страшен — дети будут его бояться. Ты, кажется, упускаешь из виду, что будешь рисовать для маленьких детей.
Егор кивнул.
— Понятно.
— И вот эта не подойдет. — Татьяна Георгиевна отвергла картину Пеленнорской битвы. — По той же самой причине.
— Выбирайте, решайте, что для вас подойдет. — Егор горестно вздохнул. — Заказчик всегда прав.
— Вот эта мне нравится. — Татьяна Георгиевна указала на Гэндальфа на вершине башни Ортханк и распростершего над магом крылья Великого Орла Гваихира, Повелителя ветров. Посмотрела-посмотрела и сказала с сомнением: — Хотя она тоже выглядит мрачновато.
— Выбирайте, — повторил Егор смиренно.
— А вот эта, пожалуй, подойдет. — Заведующая выбрала фотографию, где маленькая экспедиция — хоббиты, люди, гном, эльф и маг — брела по снежным склонам Карадраса.
Егор пожал плечами.
— Как скажете.
И еще были сюжеты: фейерверк на дне рождения Бильбо и Фродо — там Гэндальф стоял в окружении изумленных хоббитов, восторженно задравших головы к вечернему небу, где распускались дивные огненные цветы; веселая пирушка в гостях у Тома Бомбадила, где хоббиты и сам гостеприимный хозяин со своей красавицей женой сидели за широким деревянным столом, уставленным разнообразными яствами; совет у Элронда, где в просторном светлом зале эльфийского дворца эльфы и люди, хоббиты и гномы внимали словам Гэндальфа; наконец, самая масштабная картина — коронация Арагорна в крепости Минас Тирит.
Насчет последней картины Егор твердо решил, что делать ее не станет, даже если Татьяне Георгиевне она очень понравится. Он помнил, что то великое множество персонажей рисовали едва ли не все обитатели художественной части общежития, писали с самих себя и со своих друзей и подруг, и длилось это то ли два месяца, то ли три.
Тонкими длинными пальцами Татьяна Георгиевна перетасовала фотографии (она тасовала их как карты), посмотрела на Егора и сказала несколько неуверенно:
— Я даже не знаю, что выбрать — все картинки так хороши. Вот если бы ты предложил что-нибудь попроще, что-нибудь более знакомое и родное…
— Татьяна Георгиевна, мы ведь уже говорили на эту тему, — сказал Егор с упреком.
Заведующая вздохнула:
— Говорили.
— Я немного прошелся по вашему детскому саду и посмотрел на стены, — сказал Егор. — Репка, Колобок и Курочка Ряба — это наше родное, спору нет. Ну а что вы скажете насчет Маугли, Карлсона и Винни-Пуха с компанией?
— Может быть это не вполне наше, но зато хорошо нам знакомое, — возразила Татьяна Георгиевна. — Есть книжки и мультики, и любой малыш знает, кто такой Винни-Пух. А кто знает этих ваших хоббитов?
— В ТЮЗе сейчас спектакль идет, так и называется — Хоббит, или Туда и обратно, — сказал Егор. — Да и книжек Толкина тоже много наиздавали в последнее время.
— Хорошо. — Заведующая сдалась. — Убедил.
Она открыла ящик письменного стола, достала оттуда ключ с картонной бирочкой на проволочном колечке.
— По-моему, надо тебя ознакомить с фронтом работ. Оглядишься, оценишь — может, и посоветуешь сам, как мастер, какая из картинок подойдет наилучшим образом.
— Конечно, — согласился Егор. — Пойдемте.
Татьяна Георгиевна повела Егора снова на первый этаж, попутно делясь своими печалями:
— У нас еще в апреле случилась маленькая катастрофа — прорвало отопительную трубу в группе на втором этаже, и почти всю ночь по стене на первый этаж текла горячая вода, а вода в трубах, сам знаешь, пополам с ржавчиной. Пришлось в этих двух пострадавших группах ремонт делать — линолеум перестилать, стены перекрашивать, потолки заново белить…
Татьяна Георгиевна отперла двустворчатые двери, сделанные из дерева и толстого стекла с орнаментальным рельефным рисунком. У Егора дома на кухне была дверь с таким же стеклом.
— Ну вот, — сказала заведующая, приглашая Егора зайти в группу, — смотри сам.
Егор зашел, огляделся.
