Помещение было примерно шесть на десять метров, угловое; две стены, там, где окна, конечно, не в счет, остаются еще две стены, совсем недавно выкрашенные светло-кремовой краской (запах краски еще не вполне выветрился); в высоту стены три метра, но самый верх сантиметров на двадцать побелен, как и потолок, значит, большая стена в двадцать восемь квадратных метров, да стена поменьше в шестнадцать и восемь минус двери, а двери метр восемьдесят на два, итого имеем сорок один квадратный метр и две десятых.
Егор даже слегка вспотел, пока подсчитывал общую площадь отданных под роспись стен.
Сорок один и две десятых — обалдеть! Да еще наверху столько же. Работы даже для двоих более чем. Эх, зря Денис отказался… — И Егор постарался себя успокоить: Ладно, как не раз говорила мне мама: Глаза боятся — руки делают.
— Что скажешь, мастер? — спросила Татьяна Георгиевна.
Егор еще раз окинул взглядом помещение. В углу под окнами стояла тесно сдвинутая миниатюрная мебель — столики и стульчики из фанерок, сделанные будто для тех самых хоббитов, — и больше ничего.
— Стремянка понадобится, — сказал он.
— Стремянка у нас есть, — сказала Татьяна Георгиевна. — Но я имела в виду совсем другое. Какие рисунки ты сам выбрал бы?
— Вы позволите? — Егор потянулся к фотографиям, которые заведующая держала в руках, и выбрал две из общей пачки — фейрверк на дне рождения Бильбо и Фродо и братство кольца на склонах Карадраса. — Я бы порекомендовал вот эти.
Татьяна Георгиевна посмотрела, подумала, что-то про себя решила и согласно кивнула;
— Что же, я не против. Остается только составить договор Для договора мне потребуются паспортные данные — твои и твоего друга. Ты ведь говорил, кажется, что с помощником будешь работать.
— Ага. — Егор достал из кармана рубашки два паспорта и подал их заведующей. — Вот, пожалуйста.
— Какой ты предусмотрительный, — похвалила Татьяна Георгиевна, взяв паспорта.
— Просто опытный, — сказал Егор.
Домой Егор возвращался уже в третьем часу дня. Он торорился, потому что был голоден. Но домой он так и не попал — его перехватили, можно сказать, на самом порге.
Свернув с улицы за угол дома, во двор, Егор сразу приметил стоявший возле подъезда милицейский уазик. Когда Егор подошел поближе, дверца машины со скрипом отворилась, оттуда выбрался милиционер в мундире с погонами старшего лейтенанта и заступил Егору дорогу. Егор остановился.
— Егор Трубников? — осведомился милиционер, холодно взирая из-под козырька фуражки.
— Да-а, — с легким недоумением ответил Егор. — А что?
— Садитесь в машину. — Милиционер коротко дернул подбородком в сторону уазика. — В отделении вас ожидает следователь прокуратуры Копаев, у него к вам есть несколько вопросов.
— Да ну?! — сказал Егор. Подумал, чего бы еще прибавить этакого, но ничего на ум не пришло.
— Садитесь в машину, — повторил милиционер с нажимом. По его виду было понятно, что с ним лучше не спорить.
Местные бабки-пенсионерки, сидя на лавочке возле подъезда, с большим интересом наблюдали за разворачивающимся действом и громко, без всякого стеснения, высказывали предположения, по которым Егора Трубникова забирают в милицию. Предположения их были дикие и ужасные в своей безосоновательности.
— Тихий-то он тихий, да кому надо — всё про него знают, — говорила одна. — Он доллары фальшивые рисует.
— Да нет, он рекетёр, — возражала другая. — С энтих, с лотошников деньги собирает.
— Нет, я точно знаю, — перебила товарок третья. — Он только с виду такой тихий да вежливый, а на самом деле — маньяк. Это он тех двоих зарубил топором, про которых сегодня по телевизору порказывали.
Егора просто смяла подобная безапелляционность. А милиционер слушал и усмехался. Егор стиснул зубы и полез в машину; по большому счету он был человек вполне законопослушный, и слушать невозможную болтовню досужих бабок было выше его сил, уж лучше ответить на несклько вопросов следователя из прокуратуры. Он забрался на заднее сиденье, старший лейтенант сел впереди, захлопнул дверцу и коротко бросил водителю:
— Поехали.
На заасфальтированных городских улицах уазик скакал и громыхал железом, словно на разбитом проселке. Егор трясся на заднем сиденье и беспокойно размышлял.
— И чего я сделал
Мало ли, — зудел тоненький противный голосок внутри, — всякое бывает, как говорится: от сумы да от тюрьмы…
— Но меня-то не в тюрьму везут, — рассудительно возразил Егор своему внутреннему пискле.
Пока, — ехидно прибавил тот.
Егор приказал своему внутреннему голосу заткнуться и постарался думать о чем-нибудь другом, о чем-нибудь приятном, но мысли непослушно возвращались к одному и тому же. Он вспомнил, что некоторые из толкинистов рассказывали на воскресных сходках, что их вызывали в милицию, задавали разные вопросы — что да кто да как. Похоже было, что компетентные органы пытались установить какую- либо связь между двинутыми на Толкине фехтовальщиками на деревянных мечах и серией недавних убийств, произошедших в разных районах города; ходили слухи, будто все жертвы зарублены мечом. И Денис Брагин говорил, что его вызывали к следователю. Егор тогда еще отмахнулся досадливо: мол, милиция, по обыкновению, не знает где искать убийцу и потому хватает всех, кто под руку подвернется. Денис и фамилию следователя называл… не Копаев, нет, совсем другая фамилия… Белов! Впрочем, следователей-то много. Кажедся, теперь пришел черед Егору отвечать на глупые вопросы какого-то неначитанного милиционера.
Он нерешительно протянул руку и коснулся плеча сидевшего впереди старлея. Тот резко обернулся, взглянул на Егора исподлобья.
— Вы не знаете, зачем меня вызывает следователь Копаев? — спросил Егор, быстро отдернув пальцы от милицейсккого погона.
— Не знаю, — сухо ответил старший лейтенант. — Мне приказано доставить к следователю гражданина Трубникова.
Егора поцарапало слово гражданин, хоть и не было в нем ничего неприятного, просто в старых детективах советских времен словом гражданин обращались к преступникам строгие проницательные следователи. Гражданин Трубников, отвечайте на вопрос! Омерзительно. Егор поежился.
— А вы уверены, что я — тот самый Трубников, который нужен следователю Копаеву?
Старший лейтенант достал пухлую записную книжку, раскрыл ее где-то посредине.
— Трубников Егор Борисович, 1970 года рождения, проживает по адресу: улица Володарского, дом 63, квартира 22. Все верно?
— Да.
— Значит, тот самый, — удовлетворенно подытожил милиционер.
Больше они не разговаривали.
В отделении милиции Егор хотел сперва заглянуть в кабинет к экспертам-криминалистам, навести кое-какие справки у Воронина, но старлей-сопровождающий не позволил отклониться от заданного маршрута, препроводил гражданина Трубникова до нужного кабинета и сдал в руки следователя Копаева.
Следователь Копаев разместился в кабинете безвременно скончавшегося следователя Белова. Интерьер кабинета был прост и в чем-то походил на интерьер кабинета заведующей детским садом, в котором Егор был менее получаса назад: в стене, напротив двери, — окно, возле окна — письменный стол, рядом — книжные шкафы с папками скоросшивателей, распухших от бумаг. За столом сидел следователь
