— В двенадцать было не слишком хорошо. Я считался всезнайкой и на этом основании регулярно огребал тумаки.
— В двенадцать было замечательно! — протестую я. — Никакой ответственности. Я делала все, что захочется.
— Например? — спрашивает Финн, прислоняясь к узловатому стволу.
— Бегать по полям. Лазать по деревьям. Читать книжки про пиратов. Плескаться в пруду, изображая русалку! — Я, вспоминая, смеюсь.
— Наверняка это была очень милая русалка. — В его глазах читается восхищение. — Не бросишь мне яблочко?
Я срываю яблоко и кидаю в него. Он уворачивается.
— Предполагалось, что ты его поймаешь, — говорю я, перебрасывая одну ногу через ветку и ища, куда бы ее поставить.
— Ты удивила меня своим метким броском. Он очень…
— Если ты скажешь «неплох для девчонки», я никогда тебе этого не прощу.
— Даже и не подумаю. Ты меня запугала, — смеется он.
— Хватит дразниться, — говорю я, снова прижимаясь к стволу дерева. — У меня уже и так достаточно огорчений.
— Что случилось? Может быть, нужна помощь? Хочешь, чтобы я тебя поймал?
— Конечно, нет, — говорю я, вздергивая подбородок.
На самом деле мне просто не хочется, чтобы он видел мои нижние юбки. Или, раз уж на то пошло, как я шлепнусь с дерева лицом вниз. — Отвернись, пожалуйста.
— Не поранься. — В голосе Финна звучит беспокойство.
— Не переживай. Я просто давно не лазила по деревьям. А теперь отвернись.
Финн послушно поворачивается спиной к дереву, засунув руки в карманы.
Я повисаю на ветке и разжимаю кулаки. Через миг земля ударяет мне в пятки, тело, как молнией, пронзает болью, и я охаю. Финн тут же оказывается рядом:
— С тобой все в порядке?
— Все хорошо. Просто… я прошу прощения. — Я провожу пальцами по волосам, чтобы избавиться от застрявших в них листьев. Мое новое платье имеет жалкий вид, часть кружев поотрывалась, о чулках уж и говорить нечего.
Финн наклоняется, чтобы вытащить из моих волос листочек.
— За что ты извиняешься?
Я прячу лицо в ладонях. Час. Мне нужен был всего лишь час одиночества, но даже он оказался мне недоступен.
— Я… Ну, наверно, я слишком стара, чтобы лазать по деревьям, правда же?
— Разве? Это же твое дерево. Не вижу, почему бы тебе на него не забраться, раз уж пришла такая фантазия. — Финн тянется за лестницей.
— Не могу себе представить, чтобы Братья это одобрили. Я, наверно, выгляжу как бродяга.
— Ты выглядишь прекрасно, — не соглашается он, до ушей покрываясь румянцем. — Если мы им это позволим, Братья высосут из мира все краски и лишат его радости.
Я потрясенно молчу. Он проводит рукой по своим взъерошенным медным волосам:
— Теперь моя очередь извиняться. Я не должен был так говорить.
Трава холодит мои босые ступни.
— Но ты это сказал. Ты действительно так считаешь? — спрашиваю я, понизив голос.
Финн снова поворачивается ко мне; его карие глаза из-под очков смотрят серьезно.
— Я не думаю, чтобы Господь хотел видеть нас несчастными. Вряд ли это является условием нашего спасения. Вот что я считаю.
8
Я не нервничала. Я была абсолютно спокойна до сегодняшнего утра, но сейчас, когда я толкаю тяжелую дверь книжной лавки Беластра, меня вдруг охватывает дурацкое желание подхватить свои юбки и умчаться прочь. Я оглядываюсь на наш экипаж, но Джон, убедившись, что со мной все в порядке, уже тронул лошадей в сторону хозяйственного магазина. Вряд ли будет разумно припустить вслед за ним по улице.
Подразумевается, что в данный момент я беру урок акварели, но я сказала Елене, что не могу вдохновиться корзиной с фруктами, и ушла якобы на пленэр, в сад. Елена легко с этим согласилась — видимо, пейзажи сейчас в моде, — а я пробралась на конюшню и попросила Джона взять меня с собой в город. В Мамином дневнике, кроме имени Зара, было только одно имя. Имя женщины, которой Мама доверила свою тайну. Марианна Беластра.
— Вас не затруднит прикрыть дверь?
Это голос Финна. Вот незадача! Я-то рассчитывала, что он будет строить беседку.
Я захожу внутрь.
Лавка Беластра — это ночной кошмар пожарного инспектора. Тут от пола до потолка тянутся лабиринты книжных стеллажей. Их полки всегда кажутся полными, независимо от того, сколько книг сейчас запрещено цензурой Братства. Тут пахнет, как в кабинете Отца, — ароматным трубочным табаком, древесиной и пергаментной бумагой. Там, где посветлее, в солнечных лучах кружатся пылинки, но дальние углы магазина укрывает таинственный полумрак.
Мне всегда было здесь как-то неспокойно. Я никогда не понимала, как Отец и Маура способны проводить тут целые часы, любовно поглаживая пальцами корешки книг, благоговейно пролистывая старые тексты, в немом преклонении шевеля губами и пробегая глазами по строчкам. Я понимала их благоговение не более, чем понимала Братьев.
Финн Беластра не спеша появляется откуда-то из-за задних рядов полок. Сегодня на нем приличный пиджак, а не рубаха.
— Могу ли я помочь вам найти… о, добрый день, мисс Кэхилл!
Я жмусь к двери, в смущении вспоминая наши вчерашние приключения под сенью яблони.
— Добрый день, мистер Беластра! Ваша матушка тут?
Финн качает головой:
— Она неважно себя чувствует. Головная боль. Я тут вместо нее. Я чем-то могу быть полезен? — Он перебирает книги на прилавке. — У нас ничего нет для твоего отца. Разве он что-то заказывал?
Мне было непросто ускользнуть от внимания сестер и от бесконечных Елениных уроков хороших манер. Я оказалась совершенно не готова к тому, что, когда я в конце концов найду силы и возможность повидаться с Марианной, ее может не оказаться на месте. И что отвечать на мои вопросы будет некому.
— Я тут не по поручению Отца, — юлю я, стараясь не дать своему раздражению вырваться наружу. Финн не виноват в том, что его мама заболела, или в том, что я пришла именно сегодня, а не в любой другой день.
— О, — Финн одаривает меня своей обаятельной усмешкой, — так ты пришла за Арабеллой?
— Нет. Я надеялась… Как ты думаешь, может быть, твоя матушка сможет прийти на минуточку повидаться со мной? Это важно.
Финн пальцем поправляет очки на носу.
— Послушай, я знаю, что ты сомневаешься в том, что я приличный садовник, но могу тебя заверить, что книготорговец я очень приличный. Так что же ты ищешь?
Я не могу попросить у него книгу по колдовству. Но если я сейчас развернусь и уйду, моя поездка будет напрасной. Кто знает, когда мне опять подвернется случай выбраться в город без сестер?
— Я слышала, что у вас есть реестр судебных решений. — Эти слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю подумать о последствиях. А что, если Финн не знает, где он хранится?
