Дрожит над нами красный зонт, сгорая со стыда,Как будто он всего здесь неуместней,И пьян благоуханием я раз и навсегда —Дождя ли, тела, или Песни Песней?О, девушка, чей зонт судьба над нами подняла,Ты с той поры мне сквозь дожди светила,Что ж ты меня лишь от воды тогда уберегла,Что ж от огня меня ты не укрыла?
Матросы
У берегов Италии лежащие на днеКоторый век матросики бедовые,По пляжу уцелевший шкандыбает и в волнеУлыбки ваши ищет он фартовые.О, юноши, о, юности бессрочная краса,Над нами каждый мускул ваш смеется,Настанет срок, когда подняв тугие паруса,Мессия сквозь туманы к вам прорвется.Мои матросы, пьяные от спирта до сих пор,Кораллы вас в кораллы превратили,Морских татуировок проступил на мне узор,Пока читал я письма из бутыли.Глубь неба на волне — вот ваша пристань. Как же быть?Как мне до вас, я думаю, добраться?Как мне до этой пристани хоть на слезе доплыть?— По дождевому компасу держаться.
Метемпсихоз
Тут, за стеной, где от себя своей рукой привитБыл доктор Время, я укрыт надежно.Решеткой забрано окно, стекло его дрожит,Подзуживая нервы осторожно.Арабской вязью на стекле струй дождевых трактатВсе пишется. Оконные решеткиЗабыть не могут: бушевал как пламя маскарад —Пираты, боги, демоны, красотки.Я вглядываюсь в камень цитадели, чтобы в немНайти черты минувших поколений.Я с ликами терновника, в сиянье голубом,Беседую на языке знамений.Я вслушиваюсь, жду, и вот опять (в который раз?) —Из гроба в колыбель, и так — века мне.Я тут родился. Умер тут. И навсегда увязВ твоем, о Яффо, сокровенном камне.
1967
ТЕРНОВНИК
1.Впившись в грудь гранитную, терновые кустыНочью в черном пламени горят и не сгорают,Счет моим шагам они ведут из темнотыИ меня на Гору вдоль тропинки провожают.Те кусты-костры в страницы пинкосов давноВоткнуты синайскими паломниками были.Думал я: легенда, слух, предание темно…Но в Горe горят они — опасно трогать были!Пьет жару терновник, словно птица пьет росу.Жар… жар… жар… Нисходит и зовет все выше, выше.Каждый куст свой малый кус от солнца на весу
