ОСТРОВА.
Из каждого окна, куда ни глянь — море. Оно в конце каждой улочки. Потому?то и острова, что вокруг синева, чайки, мачты.
Если таких островков несколько — это называется архипелаг.
Я, как ты знаешь, провёл целую зиму на одном из островов архипелага Северные Спорады посреди Эгейского моря. А задолго до того, совсем в другой части мира, жил на южно–курильском острове Шикотан. Там вокруг океан.
Как ни странно, ни море, ни даже океан — хотя человек с ними несоизмерим — не унижают своим величием.
Наоборот, распрямляют. События жизни становятся видны в их истинном масштабе.
…Корабль или просто шлюпка в конечно итоге тоже остров. Только движущийся.
Хорошо человеку на островах.
ОТЕЦ.
Это я — то отец семилетней девочки? Какой из меня отец, папаша–воспитатель? Вообще не воспитываю. Просто люблю, обожаю.
Когда прошедшей зимой ты вдруг ни за что не захотела идти в школу, разрешил не идти. Мало того, пообещал один раз в месяц, в любой день по твоему выбору, оставаться дома. Знаю, многие нас с Мариной осудят.
Задолго до того, как началась твоя школьная жизнь, мы часто играли в «летающие колпачки». Я отказывался подсчитывать количество выигранных очков, и ты азартно считала сама, сначала загибая пальчики, а потом в уме. Так мы запросто постигли арифметику.
В те же, ещё детсадовские времена я на клочках бумаги вычерчивал в длину пустые квадратики– клеточки сначала для трёх–четырёх букв, а чуть позже и больше. Предлагал:
— Здесь прячется животное из трёх букв. С хвостом. Чтобы разгадать загадку, называй по очереди буквы!
— Буква «а»?
— Нет.
— Тогда «о»?
— Верно. Сама рисуй «о» в средней клеточке.
— Кот?! — догадывалась ты.
— Правильно! А теперь смотри! Вот восемь клеточек для слова из целых восьми букв. Тоже животное. У него язык такой же длины, как тело.
— Это нечестно. Ужасно длинное слово! И таких животных не бывает.
— Честно–честно. Называй по очереди все буквы, какие знаешь.
В конце концов все необходимые буквы встали в клеточки, и обозначилось слово «хамелеон».
Рассказал тебе о хамелеоне, нашёл соответствующую картинку в трёхтомнике Брема.
Так ты выучила алфавит, вообще научилась читать–писать. И приобрела некоторые познания в зоологии, ботанике и других интересных вещах.
Тут главное не превращать первые шаги по познанию мира в занудство.
…Недавно, вместо того чтобы скучно усесться на кухне за домашний обед, повёл в харчевню «Тарас Бульба». Накормил настоящим украинским борщом, варениками с вишнями. Под занавес заказал тебе мороженое. Да и сам перекусил с горилкой.
Мне кажется, человека, особенно маленького, не грех баловать.
Аунылых воспитателей, Ника, ты ещё встретишь. Невпроворот.
ОТЛИВ.
Каждый вечер с моря в приморский городок на севере Франции торопливо возвращается множество парусных яхт, чтобы до отлива успеть войти в устье глубоководной реки, в порт на ночёвку.
Помню, как в те двадцать лет, что я водил машину, каждый вечер, когда пустели московские улицы, наступал отлив дневной жизни, я катил среди стремящихся по домам автомобилей, тихо причаливал в темноте своего двора у подъезда.
Бредя по берегу Тихого океана, видел, как на моих глазах отлив быстро обнажает сушу, оставляя на мокром песке спутанные комья зеленоватых водорослей с дохлыми крабами, осколками ракушек, стеклянными и поролоновыми поплавками с японскими иероглифами.
…Бывает, во время отчаяния, просто усталости, отлива души тоже остаются на мели дохлые крабы неудач, лёгкие поплавки надежд…
ПАЗЛЫ.
Есть такая игра для детей: множество твёрдых кусочков разноцветного картона нужно составить так, чтобы получилась заранее изображённая на приложенном листке картинка. Ты старательно, порой часами, стыкуешь эти пазлы. И в конце концов добиваешься результата.
В каком?то смысле мой словарь — те же пазлы. Пытаюсь из пёстрых фрагментов жизни создать для тебя цельную картину мира.
Но образца перед моими глазами нет.
ПАМЯТЬ.
Кажется, помню все, начиная с собственного рождения. Помню, как мама опускала меня в жестяное корыто и, поддерживая за спину одной рукой, другой поливала из садовой лейки.
Полагаю, учёные до сих пор толком не знают, где и как хранится прошедшее время жизни.
Иногда вспоминается даже то, чего я ни пережить, ни вычитать из книг не мог. Например, как не подчиняются руки, путаются в системе управления самолётом, когда в него попадает зенитный снаряд.
Или глянешь на незнакомого человека, пришедшего за исцелением, — и вдруг словно вспоминаешь его жизнь. Спрашиваю:
— Жили в лесу, в избе с соломенной крышей?
— Жил. Откуда вы знаете?
Ниоткуда.
