Ясуно вытащил из-за пояса короткий меч вакидзаси и протянул его Каю.
– Это клинок Басё, – сказал ронин.
Кай недоуменно посмотрел на него и покачал головой.
– У самурая два меча, – тихо напомнил Ясуно.
В его голосе прозвучало страдание человека, который потерял своего лучшего друга, но осознал, что погибший не покинул его. Ясуно нашел в себе силы признать свою уязвимость.
Дрожащими руками Кай принял протянутый меч, поднял голову и посмотрел на собравшихся. Во взглядах ронинов светились доверие и уважение. Бойцы приняли в свои ряды нового соратника.
Тысячу лет воины обладали правом присвоить титул самурая тому, кто, по их мнению, заслужил это звание, а закон, лишивший их этого права, действовал всего лишь меньше века.
Кровью принося клятву верности своему погибшему господину, ронины давали понять, что отринули гири, строгое следование долгу, потому что оно вступало в противоречие с ниндзё, зовом совести. Они готовы были сражаться за то, что считали самым важным, и шли на смерть, чтобы достичь высшей справедливости в соответствии с предписаниями бусидо.
Традиция требовала открытого признания человека, который с честью доказал свою храбрость.
В глазах Оиси Кай встретил одобрение, понимание и странное облегчение. Полукровка приблизился к столику, опустился на колени и подписал клятву.
– Нас сорок семь, – произнес Оиси.
Глава 21
Наступил вечер весеннего новолуния. На закате начиналась свадебная церемония господина Киры и Мики. Гости прибывали во двор, заблаговременно очищенный от снега – здесь, в горах, весна все еще не собиралась вступать в свои права. Торжества должны были продлиться целые сутки, а после брачной ночи новоявленные господин и госпожа Асано отправятся в Ако. Там уже, наверное, расцвела сакура. Киру ждет светлое будущее в благоухающем весной мире, безмятежная жизнь с молодой красавицей-женой.
Однако во избежание непредвиденного Кира решил обратиться к оракулу и узнать, нет ли помех на намеченном блистательном пути.
В жаровне на углях светились раскаленные оленьи кости. Мидзуки невозмутимо брала их голыми руками, будто не чувствуя жара.
Кира хотел удостовериться, что обретет достойную супругу, но в то же время понимал, что не расстанется с колдуньей, хотя ревность кицунэ и выводила его из себя. Мидзуки разделяла устремления Киры к величию и желала, чтобы он достиг головокружительных высот. Титул повелителя Ако был всего лишь первой ступенью на пути к успеху.
Страсть, которую Кира испытывал к Мике, делала его неподвластным чарам колдуньи. Между Кирой и Мидзуки существовала душевная связь, вызванная одинаковыми стремлениями и желаниями, но он, уверенный в постоянстве любви колдуньи, не жалел об отсутствии прежней близости. Он намеревался почтительно обращаться с кицунэ, но не отдалять ее от себя. Вдали от родных лесов она всегда будет помнить об угрозах Киры и покорится его власти.
Впрочем, в присутствии колдуньи Кира старался не думать об этом. Мидзуки провела ногтями по растрескавшейся оленьей кости.
– Скажи мне, что ты видишь, – попросил Кира.
Мидзуки задумчиво опустила веки, стараясь скрыть печаль во взгляде.
– Предзнаменования сулят удачу, – произнесла она. – Тебе предстоит дальняя дорога. Все почтительно склонятся перед тобой на твоем пути… Даже сёгун с благоговением будет взирать на тебя…
Кира напряженно вслушивался в ее слова. В глазах его горел жадный огонь, прекрасное лицо озаряла горделивая улыбка. Не замечая скрытой тревоги колдуньи, он спросил:
– А что Мика?
Кицунэ с трудом сдержала подступившие к глазам слезы и пристально посмотрела на трещины в кости.
В покоях Мики служанки накладывали сложный грим на лицо девушки. Кира выбрал для невесты сиромику – роскошное белое одеяние из драгоценных шелков и атласного шитья, отороченное мехом. Белый наряд, прекрасно подходящий для свадьбы в заснеженных горах, символизировал чистоту и невинность невесты, ее готовность беспрекословно повиноваться мужу и во всем следовать его приказам.
Однако белое одеяние – традиционный знак смерти и траура. Отец Мики совершил сэппуку в белом кимоно, и на его похороны все явились в белом. Вряд ли Кира задумывался об этом, но девушка решила, что белый свадебный наряд прекрасно подходит для ее целей.
В детстве Мика часто мечтала, как наденет в день свадьбы традиционную накидку-учикакэ, передававшуюся из поколения в поколение – ярко-алую, расшитую блестящими серебряными и золотыми нитями, с изображениями сосен, хризантем, журавлей и водопадов, символизирующую Ако и торжество жизни.
Встретив Кая, девушка обратилась к богам с мольбой даровать ее возлюбленному тэннину возможность совершить подвиг… чтобы ее отец усыновил бесстрашного героя и позволил Мике обручиться с ним.
Девушка охнула и покачнулась от внезапно нахлынувшей скорби. Она решительно сжала кулаки, пряча их в длинных рукавах кимоно, и задрожала, пытаясь справиться с горем. Прислужницы испуганно распластались на полу, моля о прощении – они решили, что невзначай задели свою госпожу. Мика утерла предательские слезы, размазала грим по лицу и успокоила служанок, объяснив, что пудра попала ей в глаза.
Бесконечная церемония подготовки невесты к выходу пошла своим чередом. Прислужницы накладывали сложный грим, ахали и восторгались красотой Мики: лицо девушки превратилось в белую маску с алыми губами и розовыми щеками. Мике показалось, что она похожа на Юкихимэ – холодную, бесстрастную и безжалостную богиню зимы, одно прикосновение которой превращает все в лед.
В сумерках замок Кираяма озарился светом сотен фонарей. Мрачные стены завесили праздничными украшениями и разноцветными драпировками-тобари, расписанными яркими узорами. К ветвям деревьев прикрепили тысячи оригами – сложенные из бумаги цветы сакуры и сливы; казалось, в замке неожиданно наступила весна. Над башнями реяли темно-синие знамена клана Киры и алые стяги Ако.
Гостям приходилось с помощью слуг и охранников взбираться в гору по крутому, обледенелому склону. Прибывшие собрались у узкого моста, перекинутого через глубокое ущелье на подходе к воротам неприступного замка. Кира заметил в толпе группу ярко разодетых актеров, которые по его личному приглашению явились на торжество – сёгун достойно оценил их представление в замке Ако.
Каватакэ предъявил приглашение одному из охранников и ступил на мост. Оиси, одетый в цветистый наряд лицедея, следовал за актером, низко склонив голову. За ними торопливо шли остальные члены труппы, чтобы поскорее добраться до конечной цели своего путешествия. Стражник у ворот с любопытством разглядывал наряды актеров, не подозревая, что среди них находятся вассалы господина Асано. Хорибэ и остальные ронины, переодетые носильщиками, прошли незамеченными. Замыкал шествие высокий носильщик, сгибаясь под грудой декораций и костюмов. Поклажа привлекла внимание стражника, и он грозно перекрыл дорогу актерам.
– Что здесь у тебя? – спросил охранник, наставив копье на носильщика.
– Я уже все проверил, – ответил второй стражник, подойдя поближе.
Кай узнал в охраннике Хару и с напускной робостью двинулся вперед. Доспехи стражника ронины похитили во время набега на пограничный пост Киры.
Тикара сообразил, что им ничего не грозит, и облегченно вздохнул.
Бродячие актеры прошли по узкому мосту над глубокой темной пропастью. За воротами замка Кай с любопытством огляделся: Кира пытался воспроизвести праздничное убранство замка Ако, и ему это почти удалось.
Роскошные украшения говорили и о том, что Кира предпочитал проводить время в Эдо, при дворе сёгуна, а не в своих негостеприимных, мрачных владениях. Наверняка Кира мечтал о землях побогаче, но этой ночью его мечтам будет положен конец…
Холщовая завеса на краю двора огораживала место для выступления бродячей труппы. Там должны были располагаться актеры и декорации. Часть ронинов последовала за Каватакэ, на сцену, а «носильщики» отправились складывать груз и занимать места среди зрителей.
Кай устроился так, чтобы получше видеть сцену и сторожевую башню – ее близость к внутреннему двору не позволяла незаметно избавиться от охранника. Полукровка должен был по сигналу Оиси подать знак вооруженному луком Тикаре, который прятался неподалеку. Ронины решили напасть после начала представления. Кай затаился и принялся разглядывать зрителей, надеясь увидеть Мику.
Оиси взглянул в прореху занавеса и нетерпеливо сжал рукоять кинжала господина Асано, напряженно дожидаясь появления Киры.
Мика в сопровождении прислужниц медленно шла по коридору замка. В своем белоснежном свадебном наряде девушка казалась олицетворением богини зимы. У выхода во двор ее ждал Кира, чтобы представить собравшимся гостям. Он глядел на нее со смесью восхищения и благоговения, но это не уменьшало ненависти Мики.
Слуги, выстроившиеся вдоль стен, сопровождали девушку почтительными поклонами. Среди них Мика с удивлением заметила колдунью. Мидзуки, в изящном зеленом кимоно, низко склонила голову, приветствуя свою будущую госпожу. На лице кицунэ мелькнула враждебная гримаса – колдунье не удалось склонить Мику покончить с собой.
Разочарование Мидзуки ободрило девушку, придало ей уверенности в своих силах: ведь она сумела не поддаться предательскому обману и отчаянию, осталась в живых, чтобы отомстить за всех близких, погибших ради нее.
Кира поклонился ей и прошептал что-то хвалебное. Мика, как обычно, не обратила на него внимания. Он схватил ее за руку и вывел во двор, к гостям.
Из толпы послышались поздравления. Новобрачные заняли почетные места в первом ряду, прямо перед сценой, и тут выяснилось, что за спиной Мики устроились колдунья и великан-охранник в черных доспехах.
По крепостной стене расхаживал одинокий стражник, останавливаясь погреться у жаровни и трижды проклиная свою судьбу: во-первых, за то, что родился в этой мрачной провинции; во-вторых, за то, что ему выпала доля служить господину Кире; а в-третьих, потому что его назначили в караул на дальней стене, откуда видны не свадебные торжества, а унылые заснеженные скалы, окружавшие неприступный замок, построенный на самой вершине крутой горы.
Охранник прижал ладони к замерзшим щекам, пытаясь их согреть, и в очередной раз направился к жаровне, рассеянно глядя на занесенные снегом отроги
