гор. Внезапно он замер и протер глаза: пласты снега скользили… вверх по склону. К замку.
Стражник покрепче перехватил копье и направился на мостик, соединявший замок с храмом на соседней скале. Оттуда было лучше видно, что происходит, а стражник хотел понять это наверняка: ведь если он поднимет тревогу напрасно, то его жизнь закончится в бездне под замковым мостом.
В сумраке под стенами внутреннего двора Кай напряженно переминался с ноги на ногу, стараясь получше разглядеть Мику, которую усадили на подушку рядом с Кирой.
В прореху занавеса Оиси видел Киру и Мику, сидевших в первом ряду. Музыканты заняли свои места на сцене. Окуда – ронин, похожий на Каватакэ, – подошел к Оиси, дрожа от напряжения. Ему легче было схватиться с кирином, чем произносить чужие слова и фразы со сцены, перед толпой зрителей. Хорошо, что грим скрывал его внезапную бледность.
– Помни, от твоего выступления зависят наши жизни, – шепнул Оиси и легонько подтолкнул Окуду к сцене.
Ронины не могли переодеться ни музыкантами, ни хористами: для этого необходимо было владеть искусством но. Каватакэ выбрал для представления героический эпизод из «Повести о доме Тайра», исторического эпоса о войне Гэмпэй, с которым были знакомы все самураи. Сюжет пьесы знали и присутствующие. В нем не было ни декламаций, ни сложных танцев. Вдобавок Оиси рассчитывал закончить представление гораздо раньше, как только остальные ронины выполнят свои задачи.
Окуда, в полуобморочном состоянии, но с выправкой истинного самурая, вышел на сцену, сжал дрожащие руки и отвесил глубокий поклон зрителям. Задержав взгляд на Мике, он почтительно поглядел на Киру и произнес:
– Господин, с вашего позволения мы рады выступить для вас в день вашей свадьбы.
Представление началось.
Охранник, заметивший странное движение снежных пластов, дошел до начала мостика, ведущего к замковому святилищу, и поглядел на скалы внизу.
Из темной расселины за спиной стражника отделился темный силуэт. Охраннику зажали рот, перерезали горло, и бездыханное тело свалилось с моста в бездну.
Ясуно ступил на мостик и помахал рукой. Заснеженный склон пришел в движение, сугробы разлетелись, будто испуганные призраки. Тридцать воинов вскарабкались на отвесную скалу и перевалили через стену замка. Ясуно жестами отдал распоряжения, и ронины в молчании скользнули в темноту, к стражам на стенах и во внутреннем дворе крепости.
Во внутреннем дворе замка представление шло своим чередом. Как и предполагал Каватакэ, сюжет пьесы был хорошо знаком всем образованным зрителям.
Злодея играл ронин по имени Фува – его воинственный характер прекрасно подходил к роли. Он внезапно выскочил из-за занавеса, одетый в древние доспехи и шлем полководца. Маска, выкрашенная алым, символизировала гнев. Лже-Каватакэ и остальные актеры упали на колени.
Поступки и поведение героев пьесы подчинялись строгим канонам театра но. Кира так увлеченно следил за действием, которое разворачивалось на сцене, что забыл даже о Мике, неподвижно сидевшей рядом с ним.
Девушка будто впала в забытье, не обращая внимания ни на представление, ни на окружающих. Она перебирала в уме возможные варианты развития событий, подыскивая наилучший ход, который окончательно определил бы ее будущее.
Хорибэ, одетый в традиционное черное одеяние помощника сцены, вручил Оиси шлем. Самурай оправил вычурные доспехи, опустил на глаза маску, превратившись в героя пьесы, взял из рук старика бутафорский меч и вышел на сцену.
Окуда, исполняя роль рассказчика, перешел к повествованию о загадочном рождении героя, и Оиси поблагодарил богов, что все присутствующие слабо помнили подробности древней легенды.
По пути в замок Киры ронины разучили свои роли в пьесе, а Каватакэ объяснил, что забытые строки всегда можно заменить новыми. Актеры учили роли самостоятельно, не проводя общих репетиций, поэтому каждое новое представление несколько отличалось от предыдущих и обладало ваби-саби – несовершенной неподдельностью. Такой подход Каватакэ к искусству но оправдался – труппа пользовалась огромной популярностью.
«Если боги нам благоволят, то сегодняшнее представление будет совершенно уникальным…» – подумал самурай.
Герой-Оиси напал на злодея-Фуву, размахивая церемониальным веером и бутафорским мечом. Все внимание самурая сосредоточилось на истинном злодее, сидящем в двадцати шагах от него.
Как только Оиси вышел на сцену, Кай встал поближе к светильнику и приготовился подать знак Тикаре. Во втором ряду он заметил великана-самурая и колдунью. Мика сидела рядом с Кирой, но Каю был виден только профиль девушки. Церемониальный грим высокородной госпожи делал ее похожей на героиню представления но, случайно вышедшую к зрителям.
Оиси медленно подбирался к краю сцены, разыгрывая ожесточенное сражение со злодеем-Фувой. Кай взглянул на сторожевую башню, где затаился Тикара.
Мика чуть наклонила голову, невидяще скосила глаза – если бы она посмотрела на сцену, то узнала бы Оиси, догадалась бы о замысле ронинов.
Кай осторожно скользнул вдоль занавеса поближе к зрителям, надеясь, что Мика его заметит и он сможет предупредить ее о грозящей опасности.
На сцене герой-Оиси церемонно покачал веером, подавая сигнал своим сообщникам. Во внутреннем дворе погасили все огни для создания особой, «потусторонней» атмосферы. Зрители взволнованно ахнули, не отрывая глаз от актеров.
С двух сторожевых башен исчезли охранники.
Все шло по плану. Под прикрытием темноты Ясуно и его соратники избавлялись от стражи, устанавливали пороховые заряды в замковом арсенале и запирали двери казарм, где жили самураи низших рангов. Остальные ронины, одетые в черные наряды помощников сцены, поспешно вооружались.
Оиси на сцене теснил злодея-Фуву. За занавесом Хорибэ и его помощники вытащили заранее приготовленные бамбуковые колья, с их помощью вскарабкались по стене в верхний дворик замка и бесшумно уничтожили стражников.
Кира восторженно следил за представлением, увлеченный поединком на сцене, совершенно не осознавая, что в глазах героя-мстителя пылает неподдельная ненависть к истинному злодею.
Мика отвела взгляд от мелькающих мечей и наконец-то сообразила, что Кира не обращает на нее внимания. Она еле заметно шевельнулась и посмотрела в темноту за сценой.
Кай, заметив, что девушка повернулась в его сторону, на мгновение вышел из мглы. Светильник озарил его лицо. Мика, привлеченная неожиданным движением, увидела любимого. Взор ее наполнился ужасом, будто перед ней предстал призрак.
Она резко поднесла ладонь к губам, сдерживая крик, но не отводила взгляда от знакомого лица, не веря своим глазам. Постепенно ее лицо озарила радость узнавания, и для влюбленных время остановилось.
Кира посмотрел на Мику и, увидев, что она не глядит на сцену, взял ее за подбородок, словно ребенка, и повернул лицом к актерам.
Кай с разочарованным вздохом отступил в тень занавеса – Кира снова украл его возлюбленную. Полукровка попытался успокоиться, вспомнил, где он и что им предстоит совершить.
Теперь Мика знала, что любимый рядом, хотя и не подозревала о грозящей ей опасности. Однако, глядя на сцену, девушка наверняка узнает Оиси и поймет, что произойдет.
Кира увлеченно следил за представлением. Кай не отрывал глаз от Мики, надеясь, что она снова посмотрит в его сторону, – и забыл о присутствии великана- самурая и колдуньи.
Изменившееся выражение лица Мики привлекло внимание кицунэ. Мидзуки с любопытством посмотрела в тень у занавеса, колдовским зрением нашла того, кто скрывался во мраке, и, узнав полукровку, изо всех сил сжала руку великана-охранника.
Глава 22
Колдунья склонилась к великану в черных доспехах, кивнула в сторону Кая и, охваченная внезапным предчувствием, поглядела на сцену, проникнув колдовским взором под маски актеров.
Демон-самурай посмотрел на сторожевые башни, увидел, что стражники исчезли, и обнажил свой меч. Зрители встревоженно зашептались, а великан направился к занавесу. Кай замер.
Тикара не видел, что происходит на сцене, но ясно заметил, как демон-самурай решительно двинулся туда, где прятался Кай. Юноша, не пряча лука, подбежал к месту у стены, откуда была видна сцена. Оиси отбросил шлем и бутафорский меч, а Хорибэ протянул самураю клинок тэнгу.
Тикара поспешно натянул тетиву лука и прицелился в стражника на башне напротив сцены. Оиси подошел к самому краю сцены и занес волшебный меч. Тикара выстрелил…
Стрела прошла мимо цели.
Охранник выстрелил вниз со сторожевой башни и ранил Оиси в руку, держащую клинок. Самурай пошатнулся, опустил меч и зажал рану свободной рукой. Острие катаны оцарапало дощатый настил сцены. Великан-охранник бросился вперед, закрыв Киру своим телом.
Оиси вырвал стрелу из раны. На сцену побежали стражники. Кай метнулся на помощь соратникам, на ходу обнажая свой клинок. На сцене воцарился хаос.
Зрители в страхе вскочили и с криками заметались по двору: сценический поединок внезапно превратился в настоящий бой.
Самурай в черных доспехах и десяток охранников окружили Киру и Мику, увлекая их под защиту стен замка. Колдунья спешила за ними. Хорибэ и лучники, занявшие крепостную стену, не стали стрелять ни в Киру, ни в охранников, боясь случайно задеть Мику.
Отовсюду раздавались крики, грохот и треск ломающихся досок: самураи, запертые в казармах, услышали шум и пытались вырваться наружу.
Кай и Оиси пробрались сквозь обезумевшую толпу гостей и столкнулись с отрядом охранников. Ронинам пришлось с боем пробиваться к коридору, ведущему в замок. Хорибэ и его воины осыпали стрелами стражников, расчищая дорогу к верхнему внутреннему двору.
Отряд Ясуно бросился к баракам, где были заперты самураи Киры.
– Поджигай! – крикнул Хорибэ.
