задание… У него всякие документы есть… Он если захочет, в ночлежке может ночевать в самой лучшей комнате…
– Почему его зовут Полковник?
– А он полковник по званию… Ты больше не будешь меня бить?.. – трусливо спросил бомж.
– Только один раз, – сухо ответил Куделькин и опять ткнул прямыми пальцами под третье ребро инвалида.
Колька-Недопырка даже вздрогнуть не успел.
Он снова безвольно осел на землю и, как бы играючи, выпустил пузырек пены с левого уголка губ.
Это серьезнее, равнодушно отметил про себя Куделькин, уже не глядя на густую толпу, мощно и стремительно продолжающую переть к метро и из метро.
Теперь Недопырка вот так безучастно просидит минут двадцать.
Вполне достаточно для того, чтобы сходить до скверика к магазину и вернуться обратно, если полковника Груни в скверике не окажется.
Если полковника Груни в скверике не окажется, я непременно вернусь к этому инвалиду, брезгливо решил Куделькин.
Его тошнило от мохнатых угловатых бровей. Брови Кольки-Недопырки вдруг показались ему искусственными.
Будто вырезаны из клочков черной шкуры.
Бомжа Груню Куделькин нашел там, где он и должен был находиться.
Завернувшись в ватную поношенную телогрейку, густо украшенную неопрятными пятнами, Груня лежал на боку в тени уютных невысоких кусточков прямо под мощной железной башней электроопоры. Метрах в пяти от Груни в жухлой траве так же крепко спали два оборванных паренька, наверное, охрана Полковника.
Пареньков будить Куделькин не стал.
Он бесшумно подошел к Груне и, присев на корточки, долго рассматривал Полковника.
Бомж как бомж.
Тоже мне полковник!
Угловатые скулы, покрасневшие тяжелые веки… Всхлипывания во сне, хрип в груди… Налицо все признаки истощения… Истощения и пьянства… Обычное дерьмо, человеческие отбросы, скот, который каким-то образом приобрел у кого-то чужие документы. Остается выяснить – какие именно, и у кого? То есть, почему это вдруг некий ординарный бомж в один день превратился в некоего уважаемого всеми Полковника. Так не бывает, чтобы новая кличка прилипла к человеку просто так, без повода. Повод крайне необходим.
Осторожным движением Куделькин откинул в сторону полу расстегнутой ватной телогрейки и сразу увидел торчащий из внутреннего кармана уголок целлофанового пакета.
Все так же осторожно он потянул за уголок и через мгновение пакет оказался у него в руках.
Куделькин оглянулся.
Добровольная малолетняя охрана полковника Груни надежно и крепко спала, и сам Груня храпел и всхлипывал с устатку и с перепоя.
Солнце весело заливало голубоватую глухую стену железнодорожного вокзала, возвышающегося над тихим сквериком, как чудовищная подводная скала.
Если этот подлый мир и снился Груне, то на первый взгляд он все-таки выглядел надежно.
Скоро Колька-Недопырка очнется, вспомнил Куделькин и, взглянув на часы, с тяжелым сердцем развернул грязный пакет.
Предчувствия его не обманули.
На его ладони лежала красная книжечка служебного удостоверения, выписанного на имя полковника ФСБ Зимина Евгения Александровича, члена Комиссии содействия правоохранительным органам по борьбе с организованной преступностью и коррупцией.
Куделькин сразу узнал удостоверение.
Ему даже не надо было глядеть на фотографию Зимина.
Точно такое удостоверение было выписано в свое время на имя капитана Маслова. И точно такое лежало в кармане у него. У капитана Куделькина.
Но на текст вкладыша Куделькин взглянул.
Подпись.
Ну да…
Один из заместителей министра МВД Куликова…
И так далее, сказал себе Куделькин.
Ему было отчаянно плохо.
Пока он не держал удостоверение Зимина в руках, он на что-то надеялся. Теперь надеяться было не на что.
Пнуть его? – с равнодушием отчаяния подумал он, еще раз взглянув на спящего, удовлетворенно похрапывающего бомжа.
Не стоит…
Неторопливо, но споро поднявшись по каменным ступеням лестницы на площадь к автостоянке, Куделькин коротко указал молчаливому сержанту-казаху с русской фамилией, куда следует подогнать машину, и снова вернулся к спящему Груне.
Иногда на переходной мост поднимались люди.
Никто не обращал никакого внимания ни на бомжа, ни на сидящего рядом с ним человека в штатском.
С помощью сержанта Куделькин рывком поднял с земли сонно бормочущего, но не брыкающегося пьяного бомжа и бросил его на заднее сиденье машины.
Весь салон заполнили сложные запахи.
Молчаливый сержант ухмыльнулся, но ничего не сказал.
– Трогай, Лапшин, – приказал Куделькин. – Видишь, на траве оборванцы валяются? Кровь горячая. Проснутся, поднимут шум.
– Куда, Юрий Иванович?
– В тихое место… Ну, хотя бы к новому мосту…
Сержант понятливо кивнул.
– Во!.. – уже на ходу очнулся Груня.
И осоловело открыл глаза.
И, кажется, что-то такое осознал сразу.
Не первый раз, наверное, попадал в казенную машину.
Правда, не в такую комфортабельную.
– Это чего ж получается, граждане начальники?.. – сразу заныл он, приглядываясь. – Я ж не лупень, бяки-козлики… Куда едем?..
– А куда лучше? – спросил Куделькин.
– А на Владимирскую!.. – пьяно обрадовался Груня. – А к Ивановым… Которые не братья…
И так же пьяно, но, кажется, действительно понемногу приходя в себя, объяснил:
– Ивановы, они не братья… Они просто Ивановы… Так получилось… Один молчит, другой болтает, а третий, я вам скажу, такое вдруг выбросит!.. Или поехали к Кольке-Недопырке… – бессмысленно предложил Груня. – Мне Колька обед обещал…
Сержант Лапшин, не оборачиваясь, ухмыльнулся.
– Чего это ты обедаешь у какого-то Недопырки? Ты ведь полковник? – сухо спросил Куделькин и посоветовал сержанту: – Давай зарули на свободную обочину… Съезжай прямо вниз… Чтобы шум стоял от машин… Вот, – одобрил он, когда «Волга», глухо рыча хорошо отрегулированным мотором, плавно скатилась на шумную обочину. – Здесь нас никто не услышит. Тормозни и приоткрой дверцу. Дышать невозможно
– Это где ж мы?.. – удивился Груня.
– Это мы в хорошем месте, господин полковник, – все так же сухо объяснил Куделькин, прикидывая, как удобнее начать разговор.
– Бить будете?
– По возможности нет, господин полковник.
– А чего тогда? – еще больше удивился Груня.
– Мы, господин полковник, будем тебя расспрашивать. Просто расспрашивать. Но подробно.
– Ну я и говорю, бить будете, – укоризненно выдохнул Груня. И предупредил: – Меня нельзя бить. Казенное я лицо.
И нагло спросил:
– Выпить есть?
Крайне неохотно Куделькин вынул из кармана плоскую стеклянную фляжку с остатками дагестанского коньяка. Ему не хотелось бить Груню. Ему все осточертело. Пусть пьет, если ему от того легче. Он снова вдруг вспомнил лейтенанта Гродникова и ему стало еще хуже.
– Глотни, глотни, господин полковник… – сухо предложил он, протягивая Груне фляжку. – Освежи голову… Может, тогда разговор окажется покороче…
– Это как? – диковато покосился Груня на Куделькина.
Видимо, Груня уже что-то соображал, пришел немного в себя, потому что не дергался и не пытался выскочить из стоявшей в кустах на обочине с раскрытыми дверцами «Волги».
