настроение. За время моего отсутствия он провернул три успешные операции. Мы условились встретиться на следующий день за ленчем.
Не успел я повесить трубку, как вошла Вестал.
— Чед, дорогой, послезавтра меня приглашают на открытие мемориального холла Шелли в моей школе. Отец оставил деньги школе, и холл уже готов. Я хотела бы, чтобы ты поехал со мной.
— О, господи! — вздохнул я. — Ты же знаешь, что я терпеть не могу всякие церемонии. Нет уж, езжай без меня.
— Но меня не будет три дня, Чед, — сказала она, присаживаясь на подлокотник моего кресла. — Ты же не захочешь остаться один на целых три дня?
Сердце мое на миг замерло, потом забилось, как ненормальное.
Три дня!
Две ночи вместе с Евой!
Потом у меня во рту вдруг пересохло. А что, если Вестал захватит Еву с собой? Это более чем вероятно.
— Где же находится твоя школа? — спросил я, стараясь унять дрожь в голосе.
— В Сан-Франциско. Я полечу на самолете, но на следующий день у них намечен спортивный праздник, и меня попросили вручить призы.
— У меня работы по горло, — сказал я, потрепав ее по руке. — Так что я, безусловно, не поеду. Извини меня, но такие торжества не для меня.
— Жаль, — вздохнула Вестал. — Но ты хотя бы послушай речь, которую я готовлю. Ладно, я возьму с собой Еву, чтобы не скучать.
Я едва сдержался, чтобы не ударить ее.
Но она не взяла Еву с собой.
В последний момент Ева заболела. Ее тошнило, и голова раскалывалась от мучительной боли.
— Не могла дождаться, пока мы вернемся, — ворчала Вестал. — Крайне некстати.
— Захвати служанку, — предложил я, делая титанические усилия, чтобы скрыть свои чувства. — Не виновата же девушка, что заболела.
— Лучше бы мне никуда не ехать, — раздраженно бросила Вестал. — Ничего не поделаешь, придется лететь с Марианной. Она глупа, как пробка, но выбора нет.
Целый день она корпела над своей речью, которую записала на магнитофон. Я подчеркиваю, это очень важно, что Вестал была буквально помешана на магнитофонах. Один магнитофон стоял у нее в гостиной, а второй она поставила в моем кабинете.
Она заставила меня прослушать всю речь (вполне, кстати, пристойную), и у меня хватило ума не пожалеть комплиментов и рассыпаться в похвалах на ее счет.
Она зачитывала речь трижды, прежде чем осталась удовлетворена качеством, и захватила магнитофон с собой, чтобы перед церемонией открытия прослушать себя еще разок.
Я поехал провожать ее в аэропорт.
— Веди себя прилично, Чед, — напутствовала она, когда мы шли по полосе к поджидавшему ее самолету. — Не влипни в какую-нибудь историю, пока меня нет.
Я вымученно рассмеялся.
— Сегодня я ужинаю с Блейкстоуном. А завтра со Стернвудом. Это не те ребята, с которыми можно влипнуть в историю.
— Я просто пошутила, дорогой. Хотя, конечно, не стоило бы оставлять тебя вдвоем с Евой. Я похолодел.
— Ну все же не совсем вдвоем, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал безмятежно. — С нами еще десять слуг и Харджис, твой цепной пес.
— Не будь она такой дурнушкой, я бы могла и приревновать, — сказала Вестал, хихикнув.
Мне почему-то показалось, что веселье ее напускное.
— Мне не нравится, когда ты болтаешь такую чепуху, — сухо сказал я. — Если бы я был тебе неверен, то постарался бы найти кого-нибудь не в нашем доме.
Худая мордочка Вестал вздернулась. В глазах была тревога.
— Ты… ты не помышляешь об этом, Чед?
— Ты что, взбесилась? Нет, конечно! И выбрось эту чушь из головы. Это даже несмешно.
Ее птичьи когти сомкнулись у меня на запястье.
— Ты же никогда не изменишь мне, правда, Чед? Я не перенесу измены. Это… так унизительно. А я так мечтаю, чтобы наш брак стал образцовым.
— Хватит болтать, — оборвал я, притворяясь разгневанным. — Тебе не о чем беспокоиться. Открывай свой холл и побыстрее возвращайся.
Ее лицо просветлело.
— Ты будешь скучать без меня?
