Его змей немного сопротивлялся, потом начал снова подниматься. За спиной Тора услышал радостный смех и краем глаза заметил, что мальчик, изо всех сил натягивая свою веревку, бежит в сторону общежития. Веревки снова переплелись, и на этот раз змей Торы спикировал на землю.
— Я победил! Я победил! — радостно прыгая, кричал князь Минамото.
— Что верно, то верно — победили. — Довольно улыбаясь, Тора пошел подбирать своего змея.
Темнело. Увлекшись, они не заметили заката, так что сумерки наступили быстро. Высоко в небе еще играл в последних лучах солнца воздушный змей маленького князя, но внизу уже все заволокла вечерняя мгла.
— Поздно! — крикнул Тора мальчику. — Пора возвращать змея на землю.
К его удивлению, тот повиновался без возражений.
— Завтра придешь опять? — спросил он, наматывая веревку на катушку.
— Боюсь, не удастся выкроить время.
Они отнесли змеев на веранду, где их поджидала стайка мальчишек. Самый старший спросил у Торы:
— Можно посмотреть ваших змеев?
— Спроси у Садаму. Они принадлежат ему, — ответил Тора.
Мальчишки обступили князя Минамото, восхищенно разглядывая змеев.
— А нас научишь, Садаму? — робко спросил один из них.
С отеческой улыбкой Тора наблюдал за ними, потом, поняв, что дело наладилось, вмешался в разговор:
— А теперь мне пора.
Маленький князь бросился к нему, и они прошлись немного вместе.
— Спасибо, что помог, Тора, — с поклоном сказал мальчик. — Я бы почел за великую честь, если бы ты навестил меня, когда выкроишь время.
Тора ласково потрепал его по волосам:
— Я буду приходить к тебе, Садаму. Как только смогу. А ты береги себя и помни, чему я учил тебя.
Мальчик закивал. Потом на лице его появилось странное выражение, и он вдруг спросил:
— А твой хозяин много тебе платит?
— Мой хозяин не богат, — ответил Тора. — Но я живу в его доме на полном довольствии, а помимо этого он дает мне деньги на личные расходы, на одежду и выпивку. В общем, мне хватает.
Глаза мальчика расширились от удивления, хотя такое объяснение, по-видимому, удовлетворило его.
— Просто мне было интересно. Думаю, у тебя еще много разных полезных талантов, — сказал он и побежал к своим новым друзьям.
Добродушно усмехнувшись. Тора покачал головой и пошел прочь.
Глава 11
Святотатство
Акитада вернулся в университет в мрачном расположении духа. Исикава пока не появился, поэтому он пошел в свой кабинет и снова засел за студенческие сочинения. Но голова его была занята другим. Отодвинув работу, Акитада задумчиво уставился в стену. Он беспокоился о том, чтобы восстановить доброе имя Нагаи; его настораживало длительное отсутствие Исикавы и Оэ.
В общем-то в этом не было ничего необычного. Исикава мог отправиться в гости к друзьям, а Оэ имел причины стыдиться показываться на людях. И все же Акитаду мучила смутная тревога.
Поскольку работа не клеилась, он решил навестить Сэймэя в министерстве. Акитада уже собирался уходить, когда пришел Хирата.
— А я к тебе, — сказал профессор. — Как там дела у юного Хироси?
Акитада вкратце пересказал ему свой разговор с Нагаи.
— Бедный глупый паренек! — вздохнул Хирата. — Кстати, я нигде не могу найти Оэ. Даже домой к нему ходил, но слуги говорят, что он не появлялся со вчерашнего дня. Я спросил их, не уехал ли он за город, но они утверждают, что тогда Оэ взял бы их с собой. Это действительно маловероятно. Оэ слишком ленивый и праздный, чтобы жить как отшельник да еще обслуживать себя. Как по-твоему, что у него на уме?
— Вы знаете его лучше, чем я. Может, отсиживается у друзей, ждет, когда утихнут пересуды?
Хирата удивленно приподнял брови:
— У каких друзей?
— Тогда нам едва ли что-то удастся сделать, пока он сам не появится. Я сейчас иду в министерство проведать Сэймэя, но позже вернусь, чтобы дочитать студенческие работы.
Сэймэй корпел над перепиской рукописей. Проворная кисточка мелькала в его руке. Своего господина он встретил с выражением радости и сочувствия и, отложив кисточку в сторону, поспешил поклониться.
— Вы очень добры, если, имея столько забот, все же вспомнили обо мне. — Акитада удивился, откуда старику уже известно об аресте Нагаи, а между тем тот продолжал: — Должно быть, вы испытываете чувство глубокого разочарования. А я так радовался, узнав, что вы подыскали себе жену! И такая подходящая партия! Я ведь помню, как когда-то носил записочки из одного дома в другой. Вы оба были еще детьми, но я уже тогда знал, что вы рождены друг для друга. — Он вздохнул. — Э-хе-хе! Воистину счастье и несчастье переплетены так же тесно, как волокна одной веревки!
Акитада отвернулся. Старик, понятно, желал ему добра, но иногда его словоохотливость переходила границы.
— Спасибо, Сэймэй. — Он деловито оглядел полки с документами. — Ты прав. Я действительно глубоко разочарован. — На какое-то мгновение его пронизало острое ощущение утраты, и, кашлянув, чтобы подавить печальный вздох, Акитада поспешно сообщил: — Зато я скоро вернусь сюда. Проблема Хираты в университете почти разрешена. Ну а как у тебя? Продвинулось ли дело принца Ёакиры?
Сэймэй принял самодовольный вид.
— Нет, господин. Оно оказалось более сложным, чем я полагал. Если уж на то пошло, даже у вора с десяток лет уходит на то, чтобы хорошенько обучиться своему ремеслу. А ведь он всего лишь крадет имущество, между тем как я ищу верные ходы, определяю стратегию.
Акитада удивленно изогнул брови:
— Где ты нахватался этих высокопарных словечек?
— Чиновник из имперского архива — весьма интересный человек. Интересный и начитанный. У нас с ним много общего. — Сэймэй просиял в благодушной улыбке:
— Рад слышать это. А что он говорит о наследстве принца?
— Господин, разве я посмел бы задать этот вопрос прямо в лоб?!
— Хорошо. Но ты упомянул о нем? Хотя бы вскользь?
— Мы как-то привыкли встречаться после работы. Он, знаете ли, вдовец и живет один, а тут выяснилось, что оба мы любим играть в шахматы.
— Вот как? А я и не знал, что ты у нас заядлый шахматист, — улыбнулся Акитада.
— Я нахожу это занятие весьма полезным. Хорошая гимнастика для ума. Сидишь обдумываешь несколько ходов вперед, а иногда оба игрока дают себе передышку — отвлекутся от шахмат да и поговорят о чем-нибудь обыденном.
— О чем же, например? — Акитада, заинтригованный, ждал.
— Ну, допустим, о слухах, сопровождающих таинственное исчезновение принца. — Сэймэй лукаво посмотрел на хозяина. — Вполне естественно, что у людей появляются домыслы о наследстве и наследниках, когда умирает такой большой человек. И так же естественно, что люди с недоверием относятся к подозрительно громадному состоянию иных особ.
