разрез, пронизывающий шар и нацеливающийся в силуэт. Звезды, Земля, корабль.
- Я хочу в последнем слушании высказать одну мысль, - произнес обвинитель.
- Суд слушает.
Здесь были также два робота, стоявшие по бокам скамьи обвиняемых и между пультами защиты и обвинения. Серебристые пластмассовые эмблемы отражали свет; бесполые машины носили на груди эмблему Т. 1.
Когда камера повернулась и нацелилась на него, Тьерри фон Найвард произнес:
- Нам больше не нужно заботиться о персоналиях или допросе обвиняемых - они ясны. Вопрос вот в чем: как должен вести себя человек, когда моральные понятия, которым его обучало государство, сталкиваются с Империей? Налицо дуализм; это не только вопрос совести, но и права. Признает ли ваша честь эту неясность ядром проблемы защиты? Здесь ни в коем случае не должна использоваться поговорка "Что позволено Юпитеру, то не позволено быку".
Сетка председательствующего пришла в движение, когда он улыбнулся.
- Чтобы ответить на этот вопрос: суд знает, о чем сегодня идет речь. У вас есть что сказать, господин защитник?
Т Гластонбери был опытным психологом и великолепно жонглировал фактами и внушением. Резкие черты лица сорокалетнего защитника, делающего карьеру, напряглись.
- Защите очень трудно поверить в объективность услышанной аргументации. Два молодых человека, которых сегодня обвиняют, действовали так, как это предписывала инструкция. Если бы государство не создавало вокруг звездных перелетов атмосферу таинственности, ничего бы не произошло.
Здесь неуместно дискутировать о вине индивидуума перед государством, прежде чем будет обсуждена вина или обязательства государства перед гражданином. Информационных обязательств государства недостаточно, чтобы остановить этот основополагающий процесс. Ваша честь, я прошу принять это во внимание.
Защитник замолк, по рядам слушателей прокатилась волна гула удивления. Божу бросил на ТГластонбери тяжелый взгляд, но промолчал.
Три человека - Божу, Найвард и ТГластонбери - три противоположности.
Найвард, богатый и независимый холостяк, был воспитан в старые, еще доинквизиторские времена. Он и Божу знали, что каждое судебное заседание было делом людей, хотя при этом страдала объективность. Конечно, нельзя было найти второго такого судью, воплощавшего справедливость так, как Божу. Найвард это знал, поэтому был спокоен, даже если обвинение было очень шатко.
Т Гластонбери был тороплив и часто ошибался. Мозг его работал великолепно, поэтому он еще ни одного процесса не проиграл. Это делало его мало симпатичным, зато карьера шла круто вверх.
И ни один из этих людей не мог конкурировать с рыцарем Божу.
Благородный был стар, как никто другой. Божу страдал от звездной проказы, и ему оставалось жить всего несколько лет. Он видел все, что космос открыл людям на сегодняшний день. Два его сына были расстреляны инквизицией, отсутствующая родня сгорела в камере реактора, который отключал Божу; кроме него, спаслось только двое. Проказа пожирала его тело изнутри.
Проказа была незаразной, и ее можно было остановить. Дикий распад тканей кожи останавливали, вживляя пациенту в сорокочасовой операции сеть пластмассовых колец. Свыше шести тысяч колец диаметром до семи миллиметров покрывали кожу рыцаря. У Божу было одно-единственное желание - никаких теней на могиле.
Такими были люди, решающие исход этого процесса. Было 19.04.2236 года, и телекамера гудела.
-- Прошу Вас, мисс Гринборо, к месту свидетеля, - сказал рыцарь Божу.
Публике - журналистам, адвокатам и наблюдателям колоний - пришлось некоторое время подождать. Убийство произошло сорок дней назад.
Один из роботов бесшумно и быстро направился к правой двери, открыл ее и сказал,
- Мисс Гринборо, прошу вас.
Камера повернулась, и миллионы зрителей увидели изображение.
Вошла женщина, выглядевшая иномирянкой, потому что там, где она жила до сих пор, царили другие условия. Люди там иногда мутировали.
Голова женщины была высоко поднята. Две пряди темно-синих волос обрамляли лицо с широко расставленными глазами густо зеленого цвета, а в зрачках, казалось, блестели кристаллы. Впечатление чужеродности дополняла одежда в виде халата с поясом из неизвестного материала. Женщина была скорее изысканной, чем красивой. Она подошла к стулу для свидетелей, кивнула Божу и села.
- Одна формальность, мисс Гринборо, но необходимая, - мягко сказал председатель. - Я просил вас прийти, чтобы спросить, не изменилось ли что-либо в ваших показаниях.
Между женщиной и рыцарем, казалось, произошел, неслышный диалог.
- Ничего не изменилось, ваша честь, - ответила женщина звучным и очень четким голосом.
- Ничего не могло бы дать слушателям дела другое направление?
-Нет... ничего, ваша честь. .
Голос, хотя и негромкий, проникал в самые удаленные уголки аудитории.
- Благодарю вас. Можете вы подождать снаружи?
- Разумеется, ваша честь
Камера следовала за женщиной с синими волосами, пока узкая дверь не закрылась за ней, а робот не занял свое место. Самоуверенная улыбка председателя погасла.
- Пожалуйста, приведите обвиняемого.
Открылась дверь, и робот ввел человека не старше двадцати лет. Обвиняемый остановился; на нем не было наручников. Пока его вели сюда, он не делал попыток к бегству и не хотел бежать, даже если бы для этого представилась возможность.
- Обвиняемый, - сказал рыцарь Божу своим старческим голосом,- у вас здесь есть последний шанс изменить свое положение или оправдаться. Вы можете сказать что-нибудь, что могло бы повлиять на ход процесса?
Голос обвиняемого был тихим, но динамики делали его понятным.
- Нет, - ответил он. - Нет, ваша честь.
Он тоже был синеволосым и зеленоглазым, широким в плечах и атлетически сложенным, тщательно одетым по чужой моде.
- Вы настаиваете на каждом слове ваших показаний?
- Да, ваша честь.
- Хорошо. Спасибо.
- Ваша честь? - внезапно обратился мужчина.
Снежно-белые брови старика поднялись над пластмассовыми кольцами.
- Когда все здесь кончится? Я хочу, чтобы меня увели вниз...
Губы председателя скривились в скупой улыбке, что было редким зрелищем.
- Сын мой, - медленно произнес он, - вы убили. По закону вы убийца. Мы все знаем, при каких обстоятельствах вы сделали это. И теперь вы должны нести ответственность по закону.
Рыцарь Божу замолчал, и на мгновение показалось, что силы покидают это хрупкое тело, так как рука старца дрожала намного сильнее. Потом голос снова стал ясным и четким.
- Даже если этот спектакль продлится неделю - вы еще сорок дней назад хотели доказать, что вы человек. Мы дали вам эту возможность.
Рено тяжело кивнул. Голова его, чье изображение можно было видеть на золотых монетах, кивком указала на дверь. Пронизанная серебром рука вытянулась. Робот двинулся к обвиняемому и вывел его. Молодой человек смотрел в пол, так что камера не могла показать его лицо.
- Заседание прерывается на десять минут, - устало сказал Рено и с трудом поднялся. Два из шести помощников судьи подскочили к нему и поддержали. Старец медленно, но важно держа голову, прошел между темными мантиями и вышел из зала. Смерть к этому человеку была ближе, чем к другому. Не коснется ли его ледяная рука смерти еще до окончания процесса?
Сегодня вечером должен быть оглашен приговор. Только четыре человека в этом зале знали больше. Они знали, что Рено сделает еще одно, гораздо более важное заявление.
