чужими руками гадости делали. А на простых исполнителей данных столько, что ни один суд после получения запроса на экстрадицию не откажет.
– Сообщение из Грузии, – прокомментировал Доктор Смерть новый сигнал компьютера. – Как я и просил, минуя Лион.
Он без разговоров запустил сообщение в расшифровку и стал по привычке комментировать полученные данные прямо с монитора:
– Так… Там первым прибыл молдавский самолет. Скрытый досмотр до получения груза адресатом, и даже до таможенного досмотра. Ничего подозрительного нет. Вторым прибыл польский самолет. Та же картина. Остались украинский и российский. Украинский из-за непогоды совершил посадку в Краснодаре и опоздал. Российский его опередил. К всеобщей радости, таможенники, обычно придирчивые к российским грузам, даже смотреть не стали. Оборудование для ремонта нитки газопровода было сразу передано адресату и отправлено к месту ремонта. Ремонт настолько срочный, что грузинские таможенники сидели, надо думать, как на раскаленной плите, наблюдая разгрузку. Наши грузинские коллеги вынужденно наблюдали маршрут перевозки издали. Но с помощью мощной оптики вели видеосъемку. В одном из ущелий машины остановили, перегрузили на встречный транспорт несколько продолговатых ящиков, чем-то отдаленно напоминающих оружейные ящики, однако выкрашенные в красный цвет, и повезли в неизвестном направлении. Далее слежение стало невозможным, поскольку машина с грузом сошла с оживленной трассы на проселочную дорогу и отправилась в сторону российской границы. Там легко попасть в засаду.
– Значит, – сказал «маленький капитан», – дело пошло, и, отдавая должное провидческим способностям командира, не могу не обрадоваться тому обстоятельству, что боевики Закарии теперь вооружены.
– Меня интересует другой аспект, – сказал Тобако. – Первая телеграмма из Грузии шла одновременно и в Лион. Теперь штаб-квартира обязательно будет «доставать» грузинское бюро по поводу этих поставок. Нам надо выработать единую линию поведения.
– Старый вариант, – подсказал Доктор Смерть. – Алимхан Абдулович имеет хорошие связи с чеченской мафией в Москве. Поставки проходили через эту самую мафию.
– Да, – согласился Басаргин. – Необходимо сообщить об этом в грузинское бюро, но прежде надо согласовать вопрос с Мочиловым или Астаховым. Вдруг у них подготовлена другая линия. И мы окажемся, мягко говоря, в неловком положении.
– Позвонить Мочилову? – напрямую спросил Доктор Смерть.
– Набери номер. Я поговорю.
Новый звуковой сигнал компьютера возвестил приход следующего сообщения.
– Опять Лион чем-то разродился? – спросил Басаргин.
– Нет… Опять Грузия. С грифом «срочно». Догнала первую. Теперь, кстати, отправлена и в Лион… Та-а-ак… – Компьютер начал расшифровку, и на монитор полезли первые строчки текста. – Вот и началось… Отряд Дуташева выступил в сторону границы. Буквально по пятам за ним, чуть в стороне, идет полностью вооруженный отряд наемников Закарии. Автоматы в заводской смазке. В эту ночь они, видимо, планируют перейти границу. И приписка персонально для нас… Вопрос: что делать с видеосъемкой передачи оружия?
– Ответь, – распорядился Басаргин. – Отправить завтра утром.
– Интересно, – сказал Дым Дымыч Сохатый. – Боевики пошли прогуляться… Но куда смотрят пограничники?
– На них и смотрят, – сказал Басаргин. – Сидят тихо, провожают и глазами, и стволами, и не стреляют. Думаю, погранцам поступил приказ пропустить банды.
– Скорее всего, так, – согласился Тобако.
Доктор Смерть начал набирать номер мобильника полковника Мочилова. Трубка не ответила, тогда Доктор набрал номер мобильника генерала Астахова. Генерал откликнулся почти сразу, только с коротким интервалом на распознавание номера звонившего.
– Слушаю вас, Виктор Юрьевич.
– Это я, товарищ генерал, – склонился Басаргин над микрофоном. – Здравия желаю.
– Слушаю вас, Александр Игоревич, здравствуйте.
– Товарищ генерал, нам предстоит каким-то образом отчитываться перед своим руководством в Лионе о поставках оружия боевикам не напрямую из России, а через Грузию. Это выглядит не совсем этичным в свете международных законов.
– Вам это известно?
– Наше грузинское антитеррористическое бюро вело видеосъемку событий. У вас есть какое-то прикрытие поставок?
– Нам гарантировали, что поставки будут проведены предельно аккуратно и никаких осложнений не возникнет.
– Пока осложнение единственное: грузинское антитеррористическое бюро Интерпола. Мы можем их попросить о каком-то пустяке, который останется между нами, но это уже не пустяк.
– Я вас понимаю. У вас есть предложение?
– Пока только один вариант. Поставки осуществляла чеченская московская мафия, с которой дружит Алимхан Абдулович Кашаев.
– Пусть так. Но оружие получил не Зелимхан Кашаев. Здесь прокола не получится?
– Закария перехватил груз… Но необходимо одновременно с вашей стороны раскрутить какое-то дело о продаже чеченцам оружия с военных складов.
– Списанного оружия.
– Оружие в заводской смазке. Только ящики почему-то выкрашены в красный цвет.
– Под цвет ящиков остального груза. Необходимая маскировка, хотя предосторожность оказалась излишней. Вернее, бесполезной. Автоматы новые, но со старыми стволами. Стволы списаны «по полному износу». Больше одного рожка из половины таких автоматов выпустить нельзя. Заклинит… Вторую половину заклинит раньше. Впрочем, несмотря на то что оружие списано, мы имеем, пожалуй, возможность это дело раскрутить. У нас есть на примете подозрительный склад, и там, кажется, дело уже раскручивается… Правда, масштабы не те, но общий фон должен быть. Я попрошу организовать утечку информации для телевидения. Мне кажется, Александр Игоревич, что мы сумеем это дело решить к удовольствию вашего лионского руководства. У вас все?
– Есть еще сообщение, что отряды Дуташева и Закарии вышли в сторону границы. По всей вероятности, сам Зелимхан Кашаев дожидается брата и выступит только после этого. Думаю, к утру Алимхан Абдулович или… как там его зовут на самом деле… будет уже в отряде.
– Скоро будет… Кадыр Мамлеев и Вали покинули Грозный, – подсказал Доктор Смерть, глядя на монитор, где на карте Грозного и окрестностей светились рядом одна от другой, чуть не сливаясь в одну, две красные мигающие точки.
– Обязательно будет, Владимир Васильевич, – закончил Басаргин, – если в дороге им никто не помешает. Но об этом, думаю, вы позаботитесь.
– Мне кажется, что вас кто-то ввел во все подробности нашей строго секретной операции, Александр Игоревич. – В голосе генерала даже какой-то укор прозвучал.
– Логика и анализ, товарищ генерал. И все. Если мы сообщили вам, то можем не сообщать Согрину?
– Он отдыхает в комнате в конце коридора, через пять метров от меня… Не стоит беспокоить, поскольку Согрину через несколько часов выступать вдогонку за Алимханом. Полковник отвечает за его безопасный вывод.
– Тогда до встречи…
Снег под ногами скрипит очень громко. Каждый шаг в ушах отдается длительным шумом. И одежда шуршит, схваченная морозом. Синтетика… Синтетика всегда на морозе шуршит неестественно громко, с каким-то даже наслаждением мешая слушать окружающее, даже ветер, несмотря на его силу, слышать мешает. Если длительное время обращаешь на это внимание, неприятно становится, раздражает это шуршание…
Но громче всего разговаривает снег, хотя порой и трудно разобрать, где снег, где шуршание одежды, где шум ветра. Звуки смешиваются. И все это в кромешной темноте, которую не нарушают костры – Зелимхан категорически запретил разводить открытый огонь вне землянок.
Хорошо, что вчерашняя метель так быстро ушла в сторону. Но ясной ночи, такой характерной для Кавказа, все равно на смену не пришло. Небо тучами обложило, и непонятно было, что за погода нагрянет завтра.
Темнота кромешная, шаги шумные. И он – один в этом мире, потому что часовые попрятались от его взгляда. Боятся с эмиром встречаться. А он ходит по лагерю и ходит, и никому не понятно, почему он не прячется в землянке, где тепло. Не в состоянии они понять, что он один оставаться не хочет. Один на один со своими мыслями.
Скрип… Шелест…
Зелимхан много раз задумывался над тем, почему в темноте все звуки громче, чем при дневном свете. Наверное, есть этому и какое-то научное объяснение. Наверняка должно быть, потому что ученым, как всегда, делать нечего, они и занимаются такой ерундистикой – темнотой, звуками…
Шаги, шаги… В один конец лагеря и в другой… Сколько этих шагов сделано за ночь, он не считал… Хотя тоже было можно… Иногда и это помогает… Но о скрипе снега и о шуршании зимней одежды Зелимхан думал долго и упорно. Он специально долго и упорно думал об этом, чтобы не думать о другом. Старый и испытанный метод: когда вскоре будет необходимо сохранить спокойствие и умение мыслить холодно и расчетливо, он заставлял медленнее бегать кипящую в теле кровь. Мыслью заставлял, отвлекаясь от будоражащих душу дум. Характер у него такой, что вскипает душа неожиданно. А этого допускать нельзя. Сейчас нельзя… А управлять собой он умеет. Просто необходимо настойчиво думать о чем-то. Иногда бывало, когда другие мысли, кроме тех, которых он старательно избегал, в голову не лезли, он даже прибегал к такому дедовскому методу – брал в ладонь горячий уголь из очага и сжимал пальцы. Это всегда помогало. Ожог отвлекал. Если постараться, и шуршание одежды, и скрип снега под ногами помогут.
Вчера, ближе к вечеру, пришел связной с ожидаемыми уже давно вестями из Грузии. Дуташев и Закария собрали-таки свои отряды и двинулись в Чечню. Долго не решались и наконец-то рискнули… Ночью должны перейти границу. Событие это давно назреваемое, и неожиданностью не стало. Но все же не до конца верилось, что они решатся на это. Более того, пришла весть и о том, что Закария со своими наемниками получил дополнительное вооружение. Что именно он получил, неизвестно, но весть все равно беспокоит. К самому Зелимхану тоже должна выйти группа в подкрепление. Но она двинется уже под утро, в последние моменты темноты – такой приказ он отдал загодя, не зная, когда выступят противники. Но за Закарией и за Дуташевым присмотр постоянный. И его подкрепление момент не упустит. Пограничникам за этот проход давно заплачено, и проблем быть не должно.
А сам он вынужден еще здесь стоять. Брата дождаться необходимо. Вся надежда на начальника разведки. Кадыр знает дефицит времени и постарается успеть. Зелимхан инструктировал его специально. На Кадыра можно положиться. Он, конечно, такой хитрый, что сам себя порой перехитрить старается. Но Кадыр никогда не решится обмануть своего эмира. С детства не решался. Не решится и будучи взрослым.
И все-таки Зелимхан ушел в землянку. Долго ходил. Дважды часовые сменились, а они меняются, как и в российской армии, через два часа. Стало уже очень морозно, и руки, и ноги начали зябнуть, и в суставах стало ломить, как ломит обычно от сырости. От переохлаждения, кстати, такое тоже бывает. Зелимхан хорошо знал, что самое холодное время суток – это время захода и восхода солнца. Если так резко похолодало, значит скоро утро. И не надо даже на часы смотреть, чтобы понять это.
