возле операционной. Гарри продолжал висеть на рукаве профессора, всем своим видом говоря, что он и Люпин — одно.
Откуда-то из-за угла вылетел профессор Снейп — бледный как полотно, со сведенными к переносице бровями и сжатыми губами. При виде пополнения бригады в лице санитара Поттера лицо кардиохирурга потемнело, как грозовая туча.
— Гарри, какого черта... — начал он.
— Вот и я говорю, — вклинился Люпин.
— Иди домой, — сказал Северус, надвигаясь на юношу стеной.
— Северус, — Гарри оторвался от одного хирурга и вцепился в другого. — Пожалуйста, откажитесь! Отвезите Дамблдора в Бромптон!
— Он не доедет до Бромптона, — чуть мягче сказал профессор Снейп. — Гарри, иди домой, прошу тебя, — он положил руки поверх судорожно сжатых пальцев юноши, комкающих костюм на его груди. — Я сделаю все, что в моих силах, обещаю, — тихо сказал он.
— Я не хочу, чтобы ты... Только не ты! Кто тебя заставил? — гневно выкрикнул Гарри.
— Меня никто не заставлял, — спокойно сказал Северус. — Я сам.
— Ты сам? — ошарашенно переспросил юноша.
— Езжай домой, — профессор сжал его пальцы. — Потом... посмотришь видео. Если захочешь, — тихо прибавил он.
— Нет. Я хочу присутствовать. Прошу тебя, — неожиданно твердым голосом сказал Гарри. — И на операции, и в суде, и везде, где надо будет!
В глазах Северуса мелькнула и погасла странная искра.
— Ваши показания сочтут пристрастными, мистер Поттер, — криво улыбнулся он.
— Северус, мыться зовут, — перебил Люпин. — Потом лобызаться будете, — сердито сказал он.
Гарри обиженно нахмурился, но ничего не сказал: профессор был прав, времени на болтовню не было.
— Пусти меня в операционную, пожалуйста! Я буду помогать... Я хочу помочь, хоть чем-нибудь, — умоляюще сказал юноша.
«Я хочу быть с тобой, что бы ни случилось», — говорили его потемневшие от волнения глаза.
— Хорошо, — сказал Северус. — Поможете Блейзу, мистер Поттер. И переоденьтесь, вы микробы по всему этажу собирали, насколько мне известно.
— Есть, сэр, — отсалютовал санитар Поттер и совсем тихо добавил: — Сэр большой кит.
Северус не расслышал, а может, не подал вида.
— Что бы ни случилось, держите себя в руках, Гарри, — сказал он.
* * *
— Держи, — чернокожий санитар протянул свежеиспеченному напарнику перчатки. — Я — Блейз Забини. А ты — Гарри Поттер, знаю.
Молодой человек обреченно вздохнул — все знали его благодаря Северусу. Впрочем, решил он, удивляться нечему: он, необразованный клинер, пока ничем не заслужил, чтобы его знали самого по себе.
— Быстрее, Гарри. Тебе, может, ничего не будет, а меня Снейп разорвет.
— Что, злой такой? — ухмыльнулся юноша.
— Ну, не то чтобы злой... В последнее время так вообще подобрел. Все равно, у нас тут строго, за опоздания и уволить могут. Два-три замечания — и до свиданья.
— Да он и сам опаздывает, разве нет? — удивился Гарри.
— Кто, Снейп? Шутишь? Он вообще в последнее время с половины седьмого тут торчит, за полтора часа до обхода. Попробуй опоздай, — недовольно сказал Блейз.
Гарри открыл рот от изумления: Северус даже не сказал ему, что его рабочий день начинается позже.
— Идем, — Блейз кивнул на дверь. Облаченные в костюмы цвета небесной синевы, юные санитары устремились в операционную, туда, где невидимая рука Господа Бога держала над пропастью подвешенную на тончайшей нити человеческую жизнь — жизнь пастора Дамблдора.
* * *
Народу в операционной и в самом деле было так много, что лежащего на столе пациента почти не было видно. Гарри знал в лицо лишь тех членов бригады, кто ассистировал при коррекции пентады Фалло в самом начале его скромной карьеры санитара. Только сейчас он с удивлением отметил, что в группе профессора Снейпа много иностранцев — кроме чернокожего Забини, имелся ассистент-индиец, смахивающий на араба перфузиолог с масляными ласковыми глазами и двое раскосых круглолицых ординаторов — их национальность Гарри определить не смог. Юноша мысленно попытался угадать национальность высокого стройного парня, стоящего к нему спиной и разглядывающего картинку на кардиомониторе. Наконец, парень обернулся, и Гарри обомлел — такого красивого лица ему еще не доводилось видеть.
— Кто это? — внезапно севшим голосом спросил он Блейза.
— Вебер, — равнодушно сказал тот. — Анестезиолог.
Гарри закусил губу. Только такой идиот, как он, мог представлять себе анестезиологом Северуса солидного старого немца. Проклятый анестезиолог затмевал красой богов Олимпа: он был белокур, синеглаз и каким-то дьявольским образом сочетал в себе мужественность и нежность. Гарри вспомнилась полюбившаяся ему картинка из школьного учебника истории: на ней был изображен древнегреческий красавец Парис и похищенная прекрасным злодеем Елена.
Юноша внезапно ощутил на себе взгляд анестезиолога и вспыхнул. Внутреннее чутье мгновенно подсказало ему, что этот Парис пройдет мимо дюжины прекрасных Елен и не повернет головы.
От волнения Гарри едва не забыл, куда и зачем пришел. Толпящиеся вокруг операционного стола раздвинулись, и юноша увидел неподвижное желтоватое тело спящего под наркозом пастора. Мысли о греческих богах мгновенно выветрились у него из головы. Старческое тело казалось восковым, как труп, и гротескно-огромным: возможно, решил Гарри, он просто привык работать с детьми. Санитар Поттер подкрался к красной линии и увидел, как Дамблдора переворачивают на правый бок, подкладывают под грудь валик и фиксируют отведенную над головой руку — судя по всему, пасторские ребра ожидала боковая торакотомия. Если бы раньше кто-то сказал Гарри, что ему доведется лицезреть дряблые ягодицы пастора Альбуса, он бы плюнул нечестивцу в лицо.
— Флер, поторопись, — без всякого акцента сказал индиец.
Миловидная сестра уже мазала бок несчастного раствором йодопирона.
Гарри облегченно вздохнул, когда операционное поле обложили салфетками, а безжизненное старческое тело скрыли под стерильным бельем, оставив лишь окошко, через которое приходит спасение или смерть.
— Какой инфаркт? — спросил кто-то.
— Заднебоковой.
Гарри попробовал молиться, но суета, напряженное ожидание и обрывки разговоров не давали сосредоточиться на высоком. Он прислушался к разговору симпатичного кареглазого медбрата и толстого доктора — оба ассистировали на операции Тони.
— Говорят, еще утром все нормально было, — проворчал толстяк. — А потом резко — потеря сознания, цианоз...
— Да ну, Людо, какое там нормально. Уизли еще в субботу насторожился. Про нарастающую регургитацию толковал, про клапан. Пролапс опять же...
— Да он, возможно, всю жизнь колотился с этим пролапсом, Роджер, не в этом дело. Острая митральная недостаточность не обязательно удел всех везунчиков с пролапсом. Причина выплывет на ау... ну ты понял. Короче, мы имеем свежий инфаркт задней стенки ЛЖ с отрывом задней папиллярной мышцы. Дрянь редкая.
Гарри мысленно листал забытую в каморке «Анатомию сердца и сосудов».
Перед глазами возникла картинка сердца — мышечный насос с четырьмя камерами. Верхние две получают кровь, нижние качают ее дальше. Митральный клапан между левым предсердием и левым желудочком...
Гарри нахмурился: клапан был устроен сложно. Сейчас юноша припомнил, что митральное кольцо больше напоминало формой лошадиное седло. От «седла» тянулись нити хорд, похожие на стропы парашюта, хорды крепились... к папиллярным мышцам на стенках желудочка, наконец, вспомнил он. Юношу прошиб холодный пот: он понял, ЧТО разорвалось внутри пасторского сердца. То, что старик был еще жив, теперь казалось чудом. Парашют его жизни был неисправен. Неумолимо и с угрожающим ускорением Альбус Дамблдор падал с высоты.
«Господи, помоги пастору Альбусу», — беззвучно прошептал Гарри, высматривая Северуса и Люпина — те еще не вышли из предоперационной. Тем не менее, над грудью пациента уже кипела работа, с одной стороны над операционным полем навис индиец, с другой — толстяк.
— Блейз, это кто? Что они там возятся? И Снейпа с Люпином не подождали, — прошептал он напарнику.
— Это торакальные хирурги. Радж Патил и Людо Бэгмен. Волшебники, — с уважением сказал Блейз.
— Если они волшебники, то профессор Снейп — кто? Главный колдун? — нервно хихикнул Гарри.
Блейз Забини покачал головой.
— Снейп у нас бог.
Гарри нахмурился, но промолчал — бороться с кощунством сотрудников надоело.
Торакальные хирурги не дремали — до Гарри донесся отвратительный запах диатермии. Очевидно, в детском отделении масштабы были не те: от запаха паленой плоти юного санитара замутило.
— Рассекай шире, — донесся голос толстяка. — Сейчас Снейп знаешь, что скажет?
— Что экспозиция недостаточная! — фыркнул доктор Патил.
Кто-то хихикнул.
— Ну так дерзай, мой мальчик, пересекай реберные хрящи... Флер?.. А, молодец.
Медсестра стояла с зажимами наготове.
— Как насчет резекции ребра? Интересно, из ребра пастора можно сотворить женщину? — подал голос анестезиолог.
— Для кого, для тебя?
Раздался всеобщий хохот.
— Представляю себе эту женщину, — не унимался анестезиолог. — Мымра получится, вроде той, что к бедняге утром приходила. Видно, как пастор на нее глянул, так и сосуды в глазах полопались, и папиллярные мышцы поотрывались к ебе...
— Вебер, тут дети!
— Где? Покажи мне их! — возмутился юный Блэйз.
Гарри пропустил мимо ушей реплику о детях. Его взволновало замечание
