Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения]

                С о к р а т
Быть лучше и во всем, как можно лучше,
И это, как и мне, так и тебе,
Идти нам вместе. Красота твоя
Уж увядает, ты же начинаешь
Цвести, Алкивиад! Не дай народу
Себя ты развратить, как то бывало
С достойными. Страшусь не потому,
Что нраву твоему не доверяю,
А вижу силу города Афин,
Не одолел бы он  - тебя, меня,
Страшней всего, себе же на погибель.

             А л к и в и а д
Сократ! О чем ты говоришь? Афины
Могущества исполнены и славы,
Как этот день, сияющий над морем,
И стройно-белоснежный Парфенон.

                С о к р а т
Ты молод, друг! Прекрасный день не долог;
Так поспешим взойти как можно выше
И стать воистину как можно лучше,
Какой предстало быть душе бессмертной,
Коли она бессмертна в самом деле.
Ведь высшего удела не бывает.

              А л к и в и а д
Венка достоин ты, как Феб Ликейский.
     (Надевает на голову Сократа венок.)
А к богу с приношеньями приду,
Сократ, я позже, с мыслями собравшись.

               С о к р а т
Ну, не смешно ли голову Силена
Цветами украшать столь дивными?
Гетере я отдам, что загляделась,
Конечно, на тебя.

             А л к и в и а д
                                 Сократ, она
Заслушалась тебя; ее я знаю;
Венка она заслуживает тоже.

Сократ вручает гетере венок; она с подружками, смеясь, пускаются в пляску, вовлекая в свой круг Алкивиада.

АКТ I

Сцена 1

Портик во дворе дома Крития, с галереей, украшенной статуями и картинами; две гермы, что стоят у дома на улице, обозначают наружную дверь или ворота; вместо цистерны с водой, небольшой бассейн из мрамора, вокруг которого растут кусты и цветы, и здесь же кресла, скамьи, столики с кубками и кратерами с вином. Две-три кучки сидящих, разгуливающихся мужчин; рабы и мальчик-виночерпий, прислуживающие им и встречающие новых гостей.

Сократ и Критий сидят у одного столика на скамье.

С о к р а т (завершая свое похвальное слово Эроту). Вот каким путем нужно идти в любви - самому или под чьим-либо руководством: начав с отдельных проявлений прекрасного, надо все время, словно бы по ступенькам, подниматься ради самого прекрасного вверх - от одного прекрасного тела к двум, от двух - ко всем, а затем от прекрасных тел к прекрасным нравам, а от прекрасных нравов к прекрасным учениям, пока не поднимешься от этих учений к тому, которое и есть учение о самом прекрасном, и не познаешь наконец, что же это - прекрасное.

К р и т и й. Это все Эрот?

С о к р а т. Вот что рассказала мне Диотима, и я ей верю. А веря ей, я пытаюсь уверить и других, что в стремлении человеческой природы к такому уделу (к славе, к бессмертию через детей или дела) у нее вряд ли найдется лучший помощник, чем Эрот. Поэтому я утверждаю, что все должны чтить Эрота и, будучи сам почитателем его владений и всячески в них подвизаясь, я и другим советую следовать моему примеру и, как могу, славлю могущество и мужество Эрота.

А р и с т о ф а н. Из самого древнего и вместе с тем самого юного бога, шаловливого сына Афродиты, Сократ превратил Эрота в демона, который, оказывается, совсем некрасив, уже поэтому стремится к красоте.

К р и т и й. Эрот не твой ли даймон, Сократ, голос которого ты слышишь?