Чудо за чудом — это же извинение! Ну, теперь его черед.
— Надеюсь, что не я был причиной вашей бессонницы.
Черт побери — она покраснела! Значит, все-таки она не спала из-за него. Это было только справедливо, ведь и он из-за нее лишился сна. Моттон снова устремил взгляд на уши лошадей.
— Я тоже должен попросить у вас прощения за свое поведение на террасе. Это было несправедливо и даже бессовестно с моей стороны. Я от всего сердца раскаиваюсь.
— Вы раскаиваетесь?
Проклятие, неужели она произнесла это со злостью? Нет, у него просто разыгралось воображение.
— Разумеется, иначе быть не может.
Несколько минут они ехали в молчании. Собственно говоря, до галереи было уже совсем недалеко.
— И вы раскаиваетесь во всем, что было? — очень-очень тихо спросила она.
— Что?
Он скосил глаза, чтобы посмотреть на нее. Она старательно расправляла юбку. Бегло глянула на него и снова занялась своим платьем.
— Вы целиком и полностью раскаиваетесь в том, как вели себя вчера вечером, или есть и то… — Джейн откашлялась. — …о чем вы не сожалеете?
— Ну, как бы сказать…
Чего она, собственно, добивается? У Моттона возникло опасение, что любое его слово может быть истолковано во вред.
— Я искренне сожалею о том, что поставил вас в неприятное положение.
— О, ну в таком случае все в порядке. Ничего особо неприятного я не почувствовала. — Джейн пожала плечами. — За исключением того, что никак не могла уснуть когда мы вернулись домой.
— Вот как? — Моттон пропустил бы поворот на Харли-стрит, если бы Джем ему об этом не напомнил. Он проделал его менее ловко, нежели привык. — Вы дали мне пощечину, и это произвело на меня достаточно сильное впечатление как в буквальном смысле, так и в переносном. Я подумал, что вам со мной… что вас не радует наше общение.
— О… Да. Понятно. — Джейн снова взглянула на него, и щеки у нее немного покраснели. — Я прошу у вас прощения за это. Я не пришла бы в ярость, но вы умеете до этого довести, как никто другой. Я не терплю, когда мне дают уроки.
— Дают уроки?
Он дал ей урок? Нет. Урок, который он хотел бы преподать ей, требовал запертой двери и наличия удобной и мягкой постели.
— Вы прекрасно понимаете, о чем речь. О соблюдении осторожности.
— Ах да. Осторожность.
Ей стоило бы блюсти осторожность в отношениях с ним, однако он не собирается говорить с ней об этом. На самом деле одна весьма настойчивая часть его естества требовала, чтобы он убедил ее пустить по ветру всякую осторожность.
Он тряхнул головой в достаточно безуспешном стремлении избавиться от порывов желания. Черт побери, просто необходимо сосредоточиться только на том сюжете, с которым им нужно разобраться до конца. Избавиться от опасности, которая не имеет никакого отношения к мягким постелям.
— Вам необходимо всячески блюсти осторожность, Джейн. Дело может обернуться еще большей опасностью, когда мы найдем то, что ищем. — Он не назвал предмет поисков, хоть и вполне доверял Джему. — То самое, что, как вы считаете, мы найдем обязательно.
— Да, я уверена, что мы это найдем. — Джейн улыбнулась и посмотрела направо. — О! Вот и галерея.
Лорд Моттон, останавливая лошадей, натянул поводья и вручил их Джему. Соскочил на мостовую и подошел к Джейн, чтобы помочь ей. Едва ее ноги коснулись земли, Джейн направилась к входной двери галереи и застучала в нее дверным молотком. За сим ничего не последовало.
Виконт взял у нее молоток и постучал громче. Они подождали.
— Ваша матушка сказала, что галерея сегодня открыта, но мой стук мог не услышать только глухой.
— Мама говорила, что мистер Боллингбрук занимается живописью в студии. Я уверена, что он скоро подойдет.
Лорд Моттон недовольно хмыкнул и заложил руки за спину.
— Не хотелось бы дожидаться здесь у всех на виду!
— Что?
— Мы стоим на улице, и нас может заметить кто угодно. Это небезопасно. — Он посмотрел на свои часы. — Дадим этому Боллингбруку еще пару минут, а потом удалимся.
— О Господи, неужели вы…
Дверь распахнулась, и сгорбленный лысый мужчина в рабочей блузе уставился на них. На лбу у него была длинная зеленая полоса, а сбоку на носу — синее пятно.
— Чего вы хотите? — прорычал мужчина. — Отвечайте! Краски сохнут. У меня нет свободного времени.
— Мистер Боллингбрук? — поспешила спросить Джейн, прежде чем Моттон успел выразить свое очевидное неудовольствие.
— Да. А вы кто такие?
— Сэр… — Виконт произнес это слово с таким нажимом, словно из ушей у него сию секунду повалит пар.
Джейн, выступив вперед, произнесла громко и отчетливо:
— Джейн Паркер-Рот, дочь Сесилии Паркер-Рот, и…
— О! — Мистер Боллингбрук кивнул и отступил в сторону, так что они могли теперь войти. — Какого дьявола вы не сказали об этом с самого начала?
— Вот посмотрите, сэр…
Мистер Боллингбрук уже уходил прочь.
— Захлопните за собой дверь! — бросил он через плечо. — И удалитесь прочь, когда сделаете, что вам нужно.
Джейн совершила ошибку, взглянув на лорда Моттона. Выражение его физиономии являло собой интереснейшую смесь гнева с великим изумлением. Джейн шлепнула себя по губам ладошкой, но удержаться от смеха все равно не могла.
Эдмунд глянул на нее и присоединился к ее смеху.
— Какой странный человек!
— Он художник, — пожав плечами, пояснила Джейн.
— Ваша мама тоже художница, но без всяких странностей.
— И с ней это случается, когда она сильно увлечена творчеством.
Джейн последовала за лордом Моттоном, и они вместе вошли в первую комнату, стены которой были выкрашены в желтый цвет. Эта галерея спервоначалу была обычным жилым домом, так что в отличие от Королевской академии картины были развешаны рядами по стенам комнат обычного размера. Джейн огляделась по сторонам. Пана нет как нет. Черт побери!
— Жизнь в Прайори становится очень интересной, когда мама принимается за новую картину, а Па как раз в это время сочиняет новый сонет, — заговорила Джейн. — Бедный Джон. Ему нередко приходилось выступать в роли и отца, и матери по отношению к младшим детям, потому что и мама, и Па были увлечены общением со своими музами.
Они прошли мимо картины, на которой были изображены мальчик со скучающим лицом и огромный уродливый пес.
— Джон вечно рисовал меня с очень серьезным лицом, — сказал Моттон. — Быть может, это его манера создавать карикатуры?
— Возможно, — ответила Джейн. — Однако возможно и другое: это его способ борьбы с окружающим
