подъездную аллею, он готов был лазать по стенам.
— В самое чертово время!
Коннор почти выбежал из дома, спустился по ступеням у входной двери и, заложив руки за спину, стал ждать, когда экипаж остановится и Аделаида выберется из него. Он не собирался кричать. Он не собирался ставить себя в дурацкое положение, когда придется извиняться за срыв.
— Где, черт возьми, ты была?!
Ладно, он извинится потом.
Аделаида мельком взглянула на него.
— На ферме мистера Коули.
Удивление на время затмило злость.
— Какого черта ты туда поехала?
— Потому что старший конюх посоветовал мне поискать там подходящую лошадь.
— Подходящую ло...
— У него есть отличная четырехлетняя кобылка. Мисс Пышечка. Глупое имя для чудесной лошадки.
Аделаида направилась в дом и прошла бы мимо него, не прибавив ни слова, если бы он не последовал за ней по пятам. Ее холодная манера и озадачила его, и расстроила.
Теперь он осторожно поинтересовался:
— Ты ее купила?
— Нет!
И она, глядя прямо перед собой, вошла в дом.
— Почему?
— Потому что мистер Коули не стал мне ее продавать.
— Почему?
— Потому что он не уверен, одобрит ли это мой муж. — Она с силой швырнула на столик свой ридикюль. — Он сказал, что не продаст мне ее без твоего согласия.
— Понимаю. — Коннор вдруг почувствовал себя виноватым... словно должен был извиняться за весь мужской род. — Я поговорю с ним.
Аделаида закатила глаза к небу и прошла бы мимо, если бы он не схватил ее за руку и не повернул к себе лицом. Щеки ее горели, глаза метали искры.
— Ты сердишься на меня...
На что, собственно, она сердится? Это он метался по гостиной три часа.
— Конечно, я на тебя сержусь! — рыкнула она. — Это было оскорбительное и совершенно ненужное испытание... Которое мне не пришлось бы пережить, если бы ты послал письмо лорду Гидеону и отвез бы меня в Мердок-Хаус, как обещал.
— Письмо... — Коннор не сразу сообразил, о чем это она говорит, но затем... Ну конечно, лошади... Письмо. Несчастье с кремом на бумагах. Он выпустил ее руку. — О дьявольщина!..
— Ты совершенно забыл об этом. Ведь так? Просто выбросил из головы. Не знаю, почему я...
Она крепко сжала губы, покачала головой, повернулась и пошла вверх по лестнице.
Коннор смотрел ей вслед, пока ее хрупкая фигурка не скрылась из виду. Ему было легко закончить ее фразу... «Почему я ждала чего-то лучшего». Ему не нужно было слышать все слова, чтобы понять чувства, скрывавшиеся за ними.
Ощущение непростительной вины и чего-то, граничащего со страхом, куском льда застыло в его груди. Обуреваемый этими крайне неуютными чувствами, Коннор мрачно посмотрел наверх и решил, что такое положение ему вовсе не нравится.
Что ж, он допустил ошибку. Это лишь одна маленькая оплошность, которая не характеризует его как человека... Пусть не вполне добропорядочного, но, черт побери, всего лишь с обычными человеческими слабостями. Одну такую ошибку можно простить.
И он постарается ее исправить. Разве не исправил он все, что можно... даже чужие ошибки? Разве не дал он ей прекрасный дом и приличное состояние в полное ее распоряжение... пикник на лоне английской природы... и освободил ее брата от долгов и от влияния сэра Роберта?
А она, видите ли, не знает, почему старается? Не знает, почему ждала лучшего? Что ж, если она нуждается в напоминаниях, он ей напомнит.
Полный яростной решимости, Коннор перебежал большой холл и взлетел по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки... но вдруг остановился.
Так вести себя... было неразумно.
Господи! Что это он собрался натворить? Потребовать извинений? Потребовать доверия? Он это уже сделал. Однако этого явно не хватило. Перечисление того, что он сделал для нее и ее семейства, этого не изменит. Более того, он ведь делал все не из чувства вины или чтобы завоевать ее доверие. Он делал все... потому что... потому что делал. Хотел делать. И нечего это так тщательно анализировать.
Коннор передернул плечами, глубоко втянул в себя воздух, медленно выдохнул и спокойно пошел в сторону их комнат. Это недоразумение вышло за пределы понимания. Аделаида сделала слишком серьезные выводы из временно забытого обещания, а он слишком много прочел в недосказанных словах.
Произошла небольшая ссора, одна из тех, что регулярно случаются между мужем и женой. Он не был знатоком подобных неурядиц, но не сомневался, что все они разыгрываются по одной схеме. Муж демонстрирует соответствующее сожаление об этой одной ошибке, а жена его прощает. Потому что верит ему. Проще простого.
Чувствуя себя успокоенным и уверенным, Коннор вошел в их комнаты и тихонько закрыл за собой дверь. Аделаида стояла у окна и смотрела в него. Она не отреагировала на его присутствие даже косым взглядом.
Коннор заложил руки за спину.
— Аделаида, я прошу прощения.
Она кивнула, не поворачивая головы, и никаких слов прощения не произнесла.
Коннор посчитал, что в данном случае некоторая доля сопротивления вполне ожидаема.
— Позволь мне как-то ее компенсировать.
— Если хочешь, можешь поговорить с мистером Коули.
О, он собирался поговорить с мистером Коули, да так, что тот долго этого разговора не забудет.
— Я могу предложить кое-что лучшее. Что ты скажешь о двух неделях в Эдинбурге?
Наконец она посмотрела на него.
— В Эдинбурге?
Это была блестящая идея, и Коннор сам готов был себя похвалить. Он смог бы лично наблюдать за падением сэра Роберта и одновременно умиротворять жену. А еще лучше — они будут с ней без присутствия других.
— Пройдемся по лавкам, посетим театр... — «Проведем неделю в постели без страха вмешательства твоей семьи или моих людей». — Что только пожелаешь!
Аделаида посмотрела на него, явно колеблясь между надеждой и сомнением.
— Ты правда имеешь это в виду?
— Иначе я бы не предлагал.
— И когда наступят эти наши две недели?
— На следующей неделе.
Аделаида покусала губу.
— А скорее нам нельзя уехать?
— Мне нужно сначала закончить некоторые дела. — Капкан на сэра Роберта был поставлен, но Коннор хотел быть уверенным абсолютно во всех деталях, прежде чем ловушка захлопнется.
— Какого рода дела?
— Понемножку того-сего. Мне нужно рассмотреть окончательную планировку сада... и потом у меня в запасе имеется кое-что для сэра Роберта, я думаю, ты...
Он замолчал, так как она подняла руку.
