замком, ибо сокрытая там тайна чужой любви испугала ее. Роз старалась убедить себя, что это все темнота; темнота спугнула ее.
Но это неправда. Она ведь выбежала из той комнаты, где было светло, и сама устремилась в темноту, лишь бы уйти… от чего? От вечной любви, страсти мужчины и женщины. Одна строка из письма преследовала ее: «Вечна только любовь».
Каково было испытывать такую страсть, измеряющую время и расстояние, соединяющую их, несмотря на разлуку, ибо они верили друг другу? От одной мысли об этом ей хотелось плакать, хотя она не была сентиментальна. Горький аромат роз вторгся в ее память.
«Кит!» — прошептала она про себя. Как странно было называть его по имени. Она потрогала рану на ноге — боль уже прошла. Но осталась сладостная боль от прикосновения его рук, его губ…
Она опустилась на колени, оглядываясь. Начался дождь, и где-то вдалеке прогремел гром. Розалинда совсем растерялась в этой темноте. Она узнала столько всего о себе самой, и не все ей было приятно. Она думала, что давно перестала бояться темноты.
Но темнота вновь обступила ее и мучила, как и ворвавшийся в ее жизнь Кит. Раньше Роз всегда руководствовалась доводами разума. Такой человек, как Тренчард, мог спасти семью, помочь ей в торговле, с ним она никогда не нарушит закона.
Но до чего же она дошла, если допускает мысль о нарушении закона?! Ее отец, столь хорошо знающий людей, рекомендовал Тренчарда. А она не послушалась. Вместо этого убежала из дома среди ночи влезла в окно к мужчине, чтобы предупредить его об опасности, которой он подвергался, нарушая закон, тот самый закон, который защищает их! О Боже, что с ней такое происходит? И поделом, что ее чуть не поймали, и. несомненно, на этом все и кончится.
Розалинде хотелось скрыться от всего мира. Она, наверное, сошла с ума, ибо из двух мужчин она предпочитала Кристофера Говарда. Какой нелогичный выбор! Никогда прежде ее не мучили подобные мысли. Теперь же, на двадцать первом году жизни, когда ей полагалось бы стать умнее, она вдруг поглупела и мыслит так же, как ее брат Джон — веселый клоун, шут. Он тоже отвергает Тренчарда и его благоразумие, человека их класса, который хочет жить спокойно и достойно.
А долг? Ее первейшая обязанность в жизни — служитъ своей семье. Отец и мать любят друг друга.
Но как бы ни хотел ее Тренчард, Роз понимала, что он никогда не будет так же заботиться о ней. А Кит? Своими обманчивыми поцелуями точно так же искушал ее, отрывая от родных и близких.
Она заметила дозорного и спряталась в пещеру. Более чем когда-либо теперь она хотела быть помощницей отцу. Если она станет женой Тренчарда, деньги отца сольются с его богатством, и она потеряет свою независимость. Ей придется довольствоваться его роскошным новым домом в Лалуорте или постоянным местом в церкви, за которое он платил. В сознании Роз дело отца сливалось с его любовью и гарантировало ей свободу и связь с семьей. Именно этим она дорожила больше всего на свете.
Розалинда приняла два серьезных решения: позабыть все нежные чувства к Киту и отказать Тренчарду. Дозорный прошел мимо нее, она выскользнула из пещеры и под дождем помчалась домой.
Глава 13
Через три дня Кит стоял перед зеркалом в дорожном костюме. Курт Филипс сидел на кровати.
— Ты едешь к королеве? — тоскливо спроси Курт. — Что ты расскажешь ее величеству о Короле Нищих?
— Достаточно для того, чтобы она согласилась помочь ему, — Кит корпел над пуговицами камзола. — Но не более. Почему ты спрашиваешь?
— Да нет, просто так. — Курт провел пальце по сложному узору кипрского покрывала. — Я подумал, что ты скажешь ей о донесении.
Кит отошел от зеркала и засмеялся.
— Сгораешь от любопытства? И не пытайся скрыть. Я слишком хорошо знаю тебя.
— Ты видишь сквозь меня, — проворчал Курт. — Иногда это неприятно. Почему бы тебе не завести лакея, который бы помогал тебе одеваться?
— Ненавижу, когда вокруг меня суетятся слуги. — Кит наконец-то застегнул последнюю пуговицу. — Ты жалуешься, что я вижу сквозь тебя. Но я ведь не приношу тебе никакого вреда. — Он похлопал друга по плечу. — Ты выглядишь, как старая кроличья шкура. В чем дело?
— Ничего, — кисло ответил Курт, поднимая перчатки и шляпу с кресла.
— Поедем со мной в Лондон! Я свожу тебя в Гринвич, представлю королеве.
— Правда? И я увижу ее величество? У меня же нет подобающего костюма…
— Ничего. Я куплю тебе костюм в Лондоне — такой, что барышни будут заглядываться и руки у них зачешутся от желания поскорее раздеть тебя. — Кит хихикнул, поднимая упакованные кожаные мешки. — Я научу тебя манерам, а ты поможешь мне убедить Елизавету, что Голландии необходима ее помощь.
— Я… я не знаю, что сказать ей, — забормотал Курт, не веря своему счастью и вдруг поняв, что в присутствии величайшей в христианском мире королевы он будет косноязычным. — Что я скажу? Я не знаю, что в донесении.
— Узнаешь, — хмуро пообещал ему Кит. — И тогда пожалеешь об этом.
И они тотчас расстались — Кит зашагал к конюшням Лалуортского замка, Курт же пошел пешком через весь город к своему маленькому дому поменять белье и предупредить женщину, которая помогала ему по хозяйству. Сердце его колотилось от радости: он едет в Лондон!
Кит оседлал любимую лошадь и поскакал в лавку Кэвендиша, хотя и не был уверен, что это правильно.
К несчастью, все в городе знали его — мужчины приподнимали шляпы и кланялись, женщины делали реверанс так низко, что их юбки волочились по земле. Это беспокоило его, но еще больше волновало то, что предстояло увидеться с Розалиндой.
От этой мысли ему становилось немного не по себе. Еще ни одна женщина не волновала его настолько, чтобы он жаждал увидеть ее. Но дело не в этом. Ему нужно всего лишь предупредить эту упрямую девицу раз и навсегда, чтобы она оставалась в Лалуорте и не смела показываться в Антверпене. Иисусе Христе, это же опасно для ее жизни, не говоря уж о торговле. Роз надо остаться дома, где никто не побеспокоит ее, кроме Тренчарда, что уже само по себе грустно. Этот человек считает Роз своей собственностью, правда, судя по слухам, он имеет на то все права, поскольку намерен взять ее в жены.
После визита олдермена Кит понял, что лучше оставить девушку в покое. Но в ту ночь он очень беспокоился. Кит прошел весь подземный ход до дома Кэвендишей и два часа сидел на холме под дождем, пока не увидел ее в окне с южной стороны дома. Она закрывала ставни. Только тогда граф Говард вернулся домой.
Но спал он недолго. На рассвете Кит проснулся в сильной тревоге. Если Роз поплывет в Антверпен, ее ждут неприятности. Война — дело серьезное, а девушка уже слишком много знает. Нет, надо непременно еще раз предупредить ее строго-настрого.
Кит не знал, где лучше искать ее — в доме или в лавке, и решил начать с дома.
Слуга тотчас узнал его и был так изумлен, что чуть не начал заикаться. Хозяин, сказал он, отдыхает, но он позовет мадам Кэвендиш.
Дама тотчас же спустилась, суетясь и бормоча ерунду:
— Ах, ваша светлость, какая честь… — Она положила лучшие подушки на резной стул. — Садитесь, садитесь! Выпейте мальвазии. Съешьте сладкую розу. — Она протянула ему коробку со сладостями. — Мы изготовили их сегодня вместе с моей старшей дочерью.
Кит отломил кусочек розы и решил ничего не спрашивать о Розалинде, а подождать, пока та появится сама.
Через несколько минут мадам Кэвендиш извинилась и побежала к мужу, который отдыхал, пообещав привести его собственной персоной.
