Буцефал радостно фыркнул, ему путешествие тоже порядком осточертело. Принцесса его понимала. С мрачным видом Эмма привязала Спящего Красавца и начала стаскивать сумки на землю и укладывать их в ряд. Она не помнила, что конкретно в каждой. Придется обследовать все.
— Для начала, Седрик, — сказал Кай, — стреножь лошадей, пускай пасутся. Потом разведи костер. Мы проголодались. Чтобы заморить червячка, подай нам, пожалуйста, бутылочку аперитива и холодные закуски…
Принц тщательно перечислял ее обязанности, а Эмма кивала, продолжая разгружать Спящего Красавца. Мул открыл один глаз, заметил сочную траву под ногами и занялся обедом, отринув окружающую суету. Он был самым счастливым созданием на земле, ибо не ведал тревог.
— Будет сделано, — сказала Эмма самым что ни на есть бодрым голосом. Надо было показать, что у нее тоже никаких проблем. — А вы с ее высочеством пока чем-нибудь займитесь. Не люблю, когда путаются под ногами.
Кай расплылся в улыбке. Такой оруженосец ему нравился: решительный и хваткий.
— Что ж, мы будем под тем вон деревом.
«То дерево» было раскидистым, дававшим широкую тень. Идеальное место, чтобы предаваться романтизму. Принцесса Лорена уже уселась на зеленую травку и смотрела, как вода в ручье перескакивает через камешки. Кай присоединился к своей новой зазнобе и занял место рядом, однако на таком расстоянии, чтобы никто не заподозрил его в каких-то намерениях.
Эмма подавила искушение запустить походным котелком Лорене в голову и подарила спине принца тяжелый сумрачный взгляд. Она и сама не знала, что с ней творится и какое ей дело до того, чем занимается Кай Рыцарь Льва. Эмма здесь для того, чтобы работать.
Спохватившись, принцесса первым делом побежала к ручью — подальше от того места, где сидели воркующие голубки. Набрать воды и примчаться обратно было делом пустяковым. Главное, чтобы Кай и Лорена ничего не видели, в особенности то, что таскать тяжести для хилого с виду парнишки раз плюнуть.
Пока, впрочем, они сидели спиной к поляне, и Эмма мысленно умоляла небеса, чтобы так продолжалось как можно дольше.
Вспомнив, что не стреножила лошадей, она занялась Буцефалом. С Октавием вышло не так гладко, рыцарский конь раздувал на нее ноздри и смотрел недружелюбно. Эмма сказала «пожалуйста», но это не помогло. Конь бил в траву копытом, намекая, чтобы юнец оставил его в покое. Оруженосец заглянул в его лиловый глаз:
— Послушай, мне тоже это не нравится. Давай просто выполнять свои обязанности.
Октавий подарил ей долгий взгляд и наконец послушался. Вероятно, в голосе Седрика было больше Эммы, чем раньше.
— Мы ведь никому не скажем, да? — прошептала принцесса.
Рыцарский конь погрузился в думы. Эмма закончила со Спящим Красавцем и вспомнила, что должна принести господам закуски. Рыться в вещах пришлось долго, но аперитив, фрукты и сыр с хлебом все-таки дошли по адресу, хотя для этого пришлось устроить в багаже настоящий разгром. Кай между делом похвалил Седрика за расторопность, и тот мысленно смахнул пот со лба. Пронесло. Прелюдия к самому страшному вроде прошла без проблем, теперь — самое страшное: готовка.
Принцесса знала, что такое кухня. Ее мать много времени проводила там, и Эмма помогала королеве конструировать обеды для гостей, однако больших высот в этом искусстве поклонница рыцарских романов не достигла. Имея элементарные навыки, принцесса, тем не менее, не считала себя способной приготовить что-то самостоятельно. Все ее достижения ограничивались выпечкой апфельштруделя под строгим надзором Ластинды и победоносными (не всегда) сражениями с яичницей. На большее принцессу не хватало. При первом же удобном случае она убегала упражняться с деревянным мечом или читать о новых похождениях истребителей драконов. Что-то она знала о варке супов, что-то о жарком и запекании рыбы, чуточку о приготовлении паштета и шинковке овощей на салат. Подобными знаниями обладает дилетант, которому катастрофически недостает практики, и только сейчас Эмма поняла, насколько права была Ластинда. Она говорила, что даже принцессе, спящей на шелках и обедающей с золота и серебра, нужно уметь решать элементарные бытовые проблемы. Готовка, по мнению королевы, входила в обязательный для каждой девицы базис.
С тоской смертной глядя на овощи и мясо, из которых надлежало соорудить похлебку, достойную благородных особ, Эмма снова всерьез задумалась о побеге.
Удержал ее от такого шага внутренний голос. Он-то хорошо помнил о том, какова была конечная цель принцессы. Стать героем. Настоящим рыцарем, завоевавшим место среди лучших из лучших. А разве лучшие из лучших боятся похлебки? Разве прячутся в кусты при первой опасности? Нет, нет и еще раз нет, произнес безжалостный внутренний голос. Герой тем и отличается от негероя, что он принимает вызов. В том суть его ремесла. Это другой бегает от опасности и придумывает оправдания, а рыцарь берет меч и бросается в атаку.
Меча у Эммы не было, но даже если бы и был, она бы не бросилась на рассыпанную в траве картошку. Вместо этого, полная мрачной решимости довести дело до конца, принцесса взяла нож. Ладно. Пускай это будет нечто вроде предварительного экзамена на право называться героем. Кай вон тоже не сразу отправился драконам головы рубить, сначала он долго тренировался на чучелах.
Наверное, с начала времен ни разу приготовление обычной похлебки не приобретало столь эпического размаха. Эмма вступила в битву и не желала отступать. Началось все с чистки картошки. Коварная кожура не хотела счищаться как положено, нож увязал в неровностях рельефа, а глазки доводили Эмму до исступления. Чем больше она старалась, тем больше было кожуры и меньше самой картошки. Наконец, покрытая с ног до головы очистками, принцесса швырнула то, что получилось, в котел и занялась морковью. Морковь оказалась не робкого десятка, она задала Эмме такого жару, что та едва не оказалась разгромленной наголову. Лишь ослиное упрямство, вдруг проснувшееся в принцессе, не позволило ей отступить. Лук так и вовсе измывался над бедняжкой до той поры, пока та не залилась горючими слезами. Наверное, паршивый и зловредный Карамболь подсунул ей этот лук нарочно. Но и тут Эмма, чья натура уже порядком закалилась невзгодами, выстояла.
Заглянув в котел, она поняла, что вода не кипит и что причиной тому отсутствие огня, о котором она элементарно забыла. Мысленно ругая весь белый свет, принцесса минут двадцать пыталась добыть огонь, добыла, радостно кудахча, но тут же вскочила с визгом, умудрившись подпалить полу своей куртки. Поняв, что бег кругами по краю поляны не помогает, Эмма ринулась к ручью и шмякнулась в него, поднимая фонтаны брызг. Вода оказалась холодная, но нельзя отрицать, что она бодрила и смывала накопившуюся усталость. С жизнерадостной улыбкой помахав Каю и Лорене (ни одно перо не в силах описать их лица), Эмма вылезла из ручья и направилась обратно к костру.
Она была горда своей работой — мало на свете найдется принцесс, способных сделать даже сотую долю этого. Нарезав мясо, Эмма бросила его в котел и принялась мешать свое адское варево. Ждать, пока закипит, пришлось долго, и принцессе понадобилось все ее терпение, чтобы элементарно не съехать с катушек Положение усугублялось настойчивым вниманием со стороны Кая и Лорены. Теперь они не сидели, глядя на ручей и разговаривая, а нарочно устроились так, чтобы видеть ее. Эмма улыбалась и храбрилась, чтобы показать, насколько хорошо идут дела, но ей хотелось плакать.
В конце концов похлебка закипела, пошел запах — довольно приятный для истосковавшихся желудков. И, как всегда, пища смягчила нравы и развеяла мрачные мысли жителей этого мира… хотя картошка могла быть лучше проварена, не говоря уже о моркови, а лук мог не хрустеть на зубах. Насчет же мяса: положа руку на сердце, оно напоминало подметки башмаков. Однако это были мелочи. Чувствуя единение друг с другом и природой, путешественники наслаждались трапезой. Во всяком случае, ее им уж точно никогда не забыть, Эмма была уверена.
На ночь, все еще похожая на гоблина, вылезшего из подземелья, принцесса совершила очередной подвиг: поставила две палатки. Даже в теории имея весьма смутное представление, как это делается, Эмма промучилась часа два, заставляя Кая и его зазнобу наблюдать сей леденящий кошмар.
Дело в том, что палатки не желали ставиться. Каждая из них злобным нравом могла сравниться с пони и каждый раз, едва принцесса отворачивалась, откалывала очередной фортель. То выдергивала
