колышки из земли, то перепутывала натянутые веревки, то просто падала, превращаясь в бесформенную кущу Взмокнув до красных и черных пятен, запрыгавших перед глазами, Эмма поклялась себе, что лучше умрет, чем отступит. И она победила, сделав несколько важнейших для нее уроков.
Гордая, точно объездила жеребца, который никому не давался, принцесса указала на свое произведение. Палатки стояли криво, хоть и прочно, да еще на склоне, однако это было лучше, чем ничего. Во всяком случае, Лорена Салазарийская могла провести ночь в спокойной обстановке, не под открытым небом.
Кай стоял и краснел, почесывая в затылке.
— Спасибо, Седрик. Ты… это… приведи себя в порядок… а то перед ее высочеством несколько… ты понимаешь… неудобно.
Оруженосец козырнул:
— Нет проблем, хозяин. А она еще та штучка, да? Горячая?
Эмма часто слышала, что парни говорят между собой в таком духе, поэтому решила, что такая деталь будет нелишней.
— Э… ну… что-то вроде. — Рыцарь Льва говорил сдавленным голосом, словно ему пережали горло. — Что ж… Когда закончишь, приходи в палатку.
Оруженосец снова козырнул.
Эмма забыла, что спать придется рядом с Каем.
Сумерки, практически ночь, спасли ее от очередного конфуза.
— Ладно. — Принц шмыгнул в сторону и пропал, а Седрик поплелся к ручью.
Стащить одежду было делом непростым, но принцесса справилась. Беспрестанно оглядываясь в темноту, Эмма впервые в жизни мылась холодной водой, при этом ее зубы так громко стучали, что принц даже выглянул из палатки, пытаясь определить, что это за странные звуки в ночи. Эмма прикусила язык, сидя прямо посреди ручья. Если Кай объявится здесь, у нее останется только один выход — смазать пятки в лесную чащу.
Но принц не пошел к ручью, а подобрался к палатке Лорены. Он хотел убедиться, что она устроилась с комфортом. На его вопрос бедняжка ответила, что лучше не бывает, голосом, исполненным такой кротости, что Кай едва не прослезился. Уползя обратно, Рыцарь Льва лег и стал смотреть в потолок палатки. Любовное томление разрывало его изнутри.
В это время Эмма, дрожащая, словно кролик под кустом, с омерзением натягивала на себя сменную одежду. Видела бы ее сейчас Ластинда. Ей бы на полгода хватило запасов сарказма, чтобы каждый день выливать его на голову дочери. «Я же говорила, предупреждала!» — таков был бы язвительный лейтмотив королевских подковырок.
Застегнувшись на все пуговицы, Эмма почувствовала, что понемногу согревается. Не так уже плохо, если разобраться. Опять же закалка на будущее, которое вполне способно преподнести ей еще и не такие сюрпризы.
Невзирая на сегодняшние кулинарные приключения, принцесса могла себя похвалить. Могло быть и хуже. Так, по крайней мере, их высочества получили свой ужин и не легли спать с урчащими животами. В следующий раз, наученная опытом, Эмма приготовит еду получше.
Внутренний голос спросил, этого ли она хотела, отправляясь в путь. Стать кухаркой? Или, может, ее больше привлекает стирка подштанников, которая уже маячит на горизонте? Или уникальная возможность брить Рыцарю Льва подмышки?
Эмма запихала внутренний голос подальше. Иногда он говорил ей ужасные вещи.
На цыпочках принцесса пересекла поляну и остановилась у палатки принца. Там было тихо, но, кажется, герой не спал. Что делать? Ведь придется улечься рядом с ним, о боги. Это было, пожалуй, труднее чистки картошки.
Принцесса закрутилась на месте, не зная, куда двинуться. Надо срочно что-то придумать…
Голова Кая высунулась из палатки:
— Седрик? Ты что тут делаешь?
Со страха Эмма шмякнулась на колени и изобразила, что что-то разыскивает.
— Э… так, пуговица… зараза…
— Утром найдешь, — сказал герой, — пора спать! Живо! Да что сегодня с тобой такое?
— Так…
Эмма встала в полный рост, готовая к неизбежному. Крайняя усталость сделала ее более сговорчивой.
Кай убрал голову, принцесса вздохнула и полезла внутрь.
Палатка казалась меньше, чем снаружи, или, может, это Кай занимал столько места. Эмма легла, стараясь быть как можно дальше к левой стенке, натянула одеяло до носа и превратилась в бревно.
Кай какое-то время лежал без движения. Темнота казалась вопросительной.
— Седрик?
— М-м?
— Что это было?
— Что?
— Сегодняшнее представление. Готовка. Ты все делал так, словно — прости, конечно, — никогда не имел с этим дела раньше.
— М-м…
— Что?
Эмма знала, что ей нужно изобрести новую ложь, причем быстрее.
— Я нарочно.
— Нарочно? Зачем?
— Ну… я подумал, вы привыкли к оруженосцам, которые готовы в лепешку расшибиться, чтобы угодить вам и показать свое искусство…
— И что в этом плохого? — удивился Кай.
— Да ничего, конечно. Просто жизнь в походе должна быть трудна, полна лишений. А мы едем, словно на пикник.
— Странная логика. И ты устроил этот бедлам и не доварил похлебку для того, чтобы мы с Лореной ощутили… лишения и трудности?
— Да. — Эмма зажмурилась. Этот разговор напоминал бред сумасшедшего, но не останавливаться же на полдороге.
Кай помолчал.
— Нет, я, разумеется, понимаю. Сам странствую несколько лет, и в пути приходилось сталкиваться со всяким. Но разве нельзя насладиться комфортом, когда он есть? Зачем все усложнять? И каким образом недоваренная картошка поможет в деле закалки характера, если ты об этом?
— Картошка — всего лишь символ.
— Не понимаю, — признался Рыцарь Льва.
— Дело не в картошке, принц. Выезжая в поход, вы должны быть собранны и в любой момент готовы дать злу отпор. А вы?
— А я?
— Вы всю дорогу ворковали с принцессой! Посмотрели бы вы на себя со стороны! Тошнотворное зрелище, хозяин, это уж мне поверьте. — Эмма хохотнула. — А если бы в тот момент на нас напали разбойники-каннибалы?
— Откуда здесь разбойники, да еще каннибалы?
— Это вы у них спросите, когда они выскочат из ближайших кустов. А у вас не было с собой даже меча. Я считаю такое поведение полным безобразием!
Ошеломленный Кай молчал. Наверное, еще ни разу ни один оруженосец с ним так не разговаривал.
— Ну, прости, если чем-то обидел тебя, Седрик, или дал повод усомниться в себе.
Эмма издала неопределенный звук. Таким образом она стремилась задавить внезапный смех, рвущийся из груди.
