полок.
— Могу понять, почему ты здесь счастлив, — сказала она. — Настоящее убежище писателя. Кстати, а где ты работаешь?
— В книжном магазине.
— Очень смешно. Я имею в виду настоящую работу.
— Ты имеешь в виду писательство?
— Дэвид, только не говори, что этот твой конский хвост лишил тебя рассудка. Так вышло, что ты писатель…
— Нет, я был писателем.
— Не смей говорить о своей карьере в прошедшем времени!
— Почему нет? Это правда.
— Но ведь Филипп собирается поставить фильм по твоему сценарию с великолепными актерами. И как только все узнают, что это твой сценарий — помнишь, мы говорили об этом по телефону, — на тебя посыплются заказы. Ведь Голливуд обожает триумфальные возвращения. Ты будешь называть семизначную цену и отрабатывать ее за компьютером.
— Нет, не буду.
— Откуда ты знаешь?
— Я продал свой ноутбук.
— Что ты сделал?
— Я продал свой компьютер.
— Дэвид, скажи, что ты шутишь.
— Нет, это правда. Когда я его продавал, я знал, что никогда больше не буду зарабатывать себе на хлеб сочинительством. И мне нужны были деньги…
— Ладно, ладно… — сказала она, неожиданно разволновавшись. — Какие игры ты затеял, Дэвид?
— Никаких игр я не затевал.
— Зачем тогда весь этот бред насчет работы в книжном магазине?
— Я работаю в книжном магазине за двести восемьдесят долларов в неделю.
— И снова ты несешь какую-то чушь… Двести восемьдесят долларов в неделю? Дэвид, Филипп заплатил тебе два с половиной миллиона за сценарий…
— Нет, не заплатил.
— Он сказал мне…
— Он соврал.
— Я тебе не верю…
Я подошел к письменному столу, взял папку с копиями всех документов, которые собрали мой агент и ее частный детектив, а также оригинал сценария 1997 года и протянул Марте:
— Тебе требуются доказательства? Они здесь.
И я рассказал ей всю историю. Я показал ей документы из ассоциации и объяснил, каким образом исчезли все следы регистрации на мое имя. Я показал ей копию банковского счета Макколла и обратил внимание на крупные ежемесячные поступления от компании «Любич Холдингc». По мере того как я говорил, ее глаза расширялись.
— У твоего мужа особое отношение к фильмам Любича?
— У него есть все его фильмы.
— Бинго!
Еще я объяснил, почему я потерял весь свой инвестиционный портфель, и сказал, что у меня есть все основания полагать, что Бобби Барра просто послушался указаний Флека навредить мне и с финансовой точки зрения.
— Одного не могу понять: он решил проделать все это, потому что каким-то образом узнал про нас…
— А что было узнавать? — сказала она. — В смысле, то, чем мы занимались? Это же детский лепет! И Филипп в то время не приближался ко мне уже много месяцев…
— Ну, если не в этом дело, тогда… я не знаю… Может, он позавидовал моему скромному успеху…
— Да, ты прав. Филипп завидует всем, кто обладает настоящим творческим талантом. Потому что сам абсолютно бездарен. Но у него может быть и дюжина других причин, которые, кроме него, никто понять не состоянии. В конце концов, он мог сделать все это просто ради забавы. Он способен на такое… — Марта встала и начала шагать по комнате, качая головой. — Я… представить себе не могла… Он играет в такие игры постоянно… Все это настолько в стиле Филиппа, что… что…
— Ну, ты знаешь его лучше, чем я.
— Мне жаль, Дэвид…
— Мне тоже. Вот почему мне нужна твоя помощь.
— Я помогу.
— Но то, что я хочу предложить, может быть… несколько рискованно.
— А… ерунда. Рассказывай, что я должна сделать!
— Покажи своему мужу эти документы. — Я показал на бумаги, лежащие на столе.
— Ты хочешь записать эту драматичную сцену? — спросила она.
— Ты все правильно поняла. Думаю, карманного диктофона будет достаточно. Мне нужно одно- единственное признание, что за всем этим стоял он. Как только я получу эту запись, мой агент — и ее юристы — будут иметь необходимый рычаг. Но и это еще не все. Когда Флек поймет, что у нас есть его признание — ну, о том, что он украл сценарий и купил Макколла, — я уверен, у него появится желание договориться с нами… особенно если он сообразит, какая вокруг всего этого может подняться шумиха. У него ведь небольшая фобия насчет критики в прессе?
— О да!
— Но в первую очередь я хочу вернуть себе репутацию. Денежный вопрос здесь вторичен…
— Напрасно ты так. Деньги — это единственный язык, который Филипп понимает до конца. Боюсь, однако, возникнет проблема…
— Он будет все отрицать?
— Верно. Но…
— Что?
— Если я его спровоцирую, он может выболтать нужное признание, но…
— Похоже, ты слабо веришь в мою затею.
— Я слишком хорошо знаю этого человека. Тем не менее попробовать стоит.
— Спасибо.
Она собрала все документы.
— Мне понадобятся все доказательства, — сказала она.
— Все в твоем распоряжении.
— Теперь отвези меня назад к моей машине, пожалуйста.
Все время, которое ушло на поездку до книжного магазина, она молчала, крепко прижимая папку к груди. Вид у нее был деловой и… какой-то обозленный.
Когда мы остановились у магазина, Марта наклонилась и поцеловала меня в щеку.
— Я тебе позвоню, — сказала она.
Затем мы разъехались. Вернувшись в коттедж, я подумал: именно на такую реакцию я и надеялся.
Но шли дни, и от Марты не было ни слова. Элисон, напротив, постоянно звонила, интересовалась, как я распорядился ксерокопиями документов. Я врал, говорил, что продолжаю их изучать, разыскивая способы борьбы с Флеком.
— Из тебя такой дерьмовый лгун, Дэвид, — сказала она.
— Думай что хочешь, Элисон.
— Я только надеюсь, что ради разнообразия ты поведешь себя умно.
